Пошел за ним, толком не понимая зачем. Не давала покоя мысль о том, что где-то в складках одежды старого знакомого спрятан алмаз. Его алмаз! Пол следовал за Джонсом, словно за светом маяка.
Вдруг Пиндару захотелось догнать его, пронзить спину рапирой, забрать камень и бросить подонка умирать, как свинью, в вонючем переулке. Но бессонные ночи и вино лишили его силы воли, а оружие осталось в ридотто.
Если бы рядом был Керью! Пол как будто услышал приятный хруст черепа Амброза, который Джон мог бы раздавить голыми руками. Но слуги не было. Он уехал. Насовсем. «Что я натворил? Один-одинешенек…»
Пиндар ощутил легкий укол чего-то похожего на горе.
Торговца трясло. То ли от напряжения, то ли от холода. Он вдруг вспомнил, что оставил в ридотто не только рапиру. Амброз оделся тепло, а на нем — рубашка. Камзол, нарукавники и даже шляпа забыты у Меммо. «Слезы ангелов» льются с небес. Еще немного, и тонкая ткань промокнет насквозь. Ну и что? Какая теперь разница? Пути назад не было. Пол так растерялся, что вряд ли нашел бы дорогу обратно к таинственному палаццо, даже если бы захотел. Ридотто Зуана Меммо казалось теперь таким же нереальным, как россказни моряков о затерянном мире, где обитают фантомы и разбиваются мечты.
Пиндар шел за Амброзом. Вдруг дома словно расступились. В тумане ничего не было видно. Пол огляделся: позолоченные купола, мозаики на стенах церкви, белый и розовый цвета. Площадь Сан-Марко.
Где-то едва слышно играла грустная мелодия: литавры, дудочка, барабан. У края воды — зрители в длинных черных плащах. Амброз пошел туда, Пол — за ним. Незаметно.
Перед Дворцом дожей давала представление бродячая труппа. Купец не раз лицезрел подобные выступления, в основном на ярмарках: менестрели и акробаты, фокусники и силачи, однажды довелось увидеть даже канатоходца — все циркачи рано или поздно оказывались в Серениссиме. Джонс деловито шагал к ожидавшей его гондоле. Поравнялся с акробатами. Пол тенью следовал за ним. Музыка играла на набережной возле самой воды.
В центре круга зрителей стояла странная женщина: вытянутое печальное лицо выбелено мелом или пудрой, платье из яркой ткани расшито серебристыми блестками. Сначала торговец принял ее за танцовщицу, но, подойдя поближе, увидел, что она быстро, необычно мягко движется, будто катясь на хорошо смазанных колесах.
Туман начал рассеиваться, водянисто-желтый солнечный луч пронзил его молочную белизну. Блестки на платье незнакомки засияли, делая ее похожей на ангела.
Даже Амброз остановился поглядеть. Пол тоже приблизился. Женщина, как оказалось, показывала фокусы.