Он вытеснил из сознания присутствие рядом плачущего ребенка и его матери и сосредоточился на том, чтобы оказаться от брошенного катера как можно дальше за самое короткое время, при этом не заблудившись, не въехав в протоку и не врезавшись в дерево.
Хонор удалось успокоить Эмили, и теперь она ворковала с ней, прижав девочку к груди и тихонько покачиваясь. Одной рукой она гладила дочурку по волосам. Наконец Эмили перестала плакать, но каждый раз, глядя в их сторону, Кобурн встречался с двумя парами глаз, полных немого упрека.
Наконец они выехали на главную дорогу. Кобурну вовсе не хотелось, чтобы их остановили за превышение скорости. Он перестал отчаянно давить на акселератор и спросил Хонор, не представляет ли она хотя бы приблизительно, где они сейчас.
— Думаю, к юго-востоку от Тамбура. А куда ты собираешься ехать?
Куда он собирается?
Черт бы его побрал, если он знал.
Поняв, что сейчас он только зря жжет драгоценное топливо, Кобурн завернул на стоянку перегруженной автозаправки для грузовиков, где пикап наверняка никто не заметит среди десятка подобных. Похоже, бензозаправка и магазинчик при ней были местом сбора окрестных работяг, которые забегали сюда перед работой выпить кофе и съесть разогретый в микроволновке завтрак.
Секунд тридцать после того, как Кобурн заглушил мотор грузовика, все сидели молча. Ли посмотрел через плечо на двух особ женского пола, которые так невозможно осложняли его жизнь. Он как раз собирался сообщить им об этом в самых недвусмысленных выражениях, когда Эмили произнесла дрожащим голоском:
— Простите меня, мистер Кобурн. Я не хотела.
Ли тут же закрыл рот, моргнул несколько раз, затем посмотрел на Хонор, которая ничего не сказала, снова на девочку, чья мокрая от слез щека все еще лежала на груди матери.
— Извини, что заставил тебя плакать, — пробормотал он.
— Ничего, — ответила Эмили.
Но ее мать явно была не в настроении его прощать.
— Ты испугал ребенка до полусмерти, — сказала она. — Ты и меня испугал до полусмерти.
— Хм. Я бы тоже испугался до полусмерти, если бы, проснувшись, увидел перед собой дуло двустволки Дорала Хокинса.
Хонор хотела сказать в ответ что-то колкое, но почему-то передумала. Вместо этого она пригнула к себе головку дочери и поцеловала Эмили в макушку.
Этот успокаивающий жест заставил Кобурна почувствовать себя еще хуже от того, что он заставил ребенка плакать.
— Послушай, я ведь уже извинился. Я куплю ей… воздушный шарик или что там еще.
— Эмили боится воздушных шариков, — сообщила Хонор. — Они пугают ее, когда лопаются.
— Ну, что-нибудь еще куплю, — с раздражением произнес Кобурн. — Что она любит?