— Вы подружились? Она… доверилась тебе?
— Сесиль больше не хочет о тебе слышать. И не спрашивай, как у нее дела.
— Ты должен о ней позаботиться.
— Не беспокойся. Ей никто не нужен.
— У нас с Сесиль общие взгляды. Она часто высказывается даже более радикально. Как Пьер. Война долго не продлится. Де Голль избавится от Алжира. Я скоро вернусь, и мы объяснимся. Сесиль будет мной гордиться. Между нами далеко не все кончено.
— Ты ее бросил, и этого она никогда тебе не простит. Если бы тебе хватило духу поговорить с ней, она бы поняла. А ты ударил в спину, как подлый трус. Сесиль вычеркнула тебя из своей жизни, не надейся, что она станет ждать.
— Извини, Мишель, но в женщинах ты не разбираешься. Они переменчивы, как погода весной. Сейчас Сесиль в ярости. Посмотрим, что будет, когда я вернусь.
Франк взглянул на часы:
— Шестнадцать двадцать пять. Ты правда предупредил папу?
— Он придет.
— Я должен быть на месте ровно в пять.
Франк попросил повторить заказ и предложил мне сигарету из своей пачки «Житан».
— Я не курю. Можно тебя спросить?
Франк не ответил, и я воспринял молчание как согласие:
— Зачем ты туда едешь? Они хотят независимости, исход борьбы предрешен.
— Ошибаешься. Партия проиграна, если соглашаешься вести ее на условиях противника. Не хочу об этом говорить.
— Как ты можешь так с нами поступать?
Франк молчал, подбирая слова: может, не знал, как сформулировать ответ, или вообще не хотел говорить на эту тему.
— Как ты понимаешь слово «революция»?
— Хочешь стать революционером?
— Нет времени объяснять. Нам никогда не удастся сделать равными богатых и бедных, так что каждый решает для себя один-единственный вопрос: на чьей ты стороне? В наше время невозможны мир, согласие, движение вперед, диалог и общественный прогресс. Пора действовать.
— Можно действовать постепенно, пытаться прийти к согласию и пониманию.
— Уважение придумали буржуа, так им проще добиваться своих целей. Пролетариев не уважает никто.
— Ты собираешься сражаться за интересы людей, которые плевать на все это хотели.
— Мир меняется. Народ устал. И не только во Франции — повсюду. Третья мировая война уже началась. На сей раз мы никому не позволим украсть у нас победу.
— Ты бредишь или принимаешь желаемое за действительное: бо́льшая часть народа не на твоей стороне.
— Мы с тобой по-разному мыслим, так что спор бесполезен.
Между нами выросла стена. Как я мог этого не заметить? Мы сидели, не зная, что еще сказать. Открылась дверь, лицо Франка просияло, и я обернулся: это был Ришар с большой сумкой на плече.
— Я больше не могу ждать, — бросил Франк, заплатил по счету, и мы отправились в Венсенский форт.