Я решил оставить в покое солнце и выбрать другую тему, например весну с робкими ласточками или жаркое лето с золотящимися полями пшеницы и алыми маками, и тут вернулся Павел. У него было землисто-бледное перевернутое лицо.
— Хочешь пива?
— Давай.
Я передал заказ Жаки. Павел пребывал в прострации. Я не решался спросить, что за катастрофа случилась. Жаки принес пиво, Павел залпом осушил свою кружку — так, словно умирал от жажды, после чего выпил мое, разбавленное лимонадом, и рыгнул.
— Ему не понравилось?
— Напротив, очень даже понравилось. Он поздравил меня с успехом, сказал, что прочел на едином дыхании, что никогда раньше не видел труда такого объема.
— Тогда в чем проблема?
— В войне четырнадцатого года. Его интересует только война в Алжире.
— Так зачем же он прислал то письмо?
— Из-за Романа Сташкова.
— Кто это такой?
— Прочел бы мою книгу, знал бы.
— Не вредничай, Павел.
— Это случилось в конце ноября семнадцатого года. Мрачный период истории. В начале месяца большевики совершили переворот и свергли правительство Керенского. Их власть держалась на волоске. Чтобы революция не захлебнулась, они вынуждены были пойти на мирные переговоры с немцами. Заключить мир любой ценой. Заправлял всем Троцкий. Немцы получали возможность отвести увязшие на русском фронте войска, перебросить части на Западный фронт и выиграть войну благодаря серьезному подкреплению. Переговоры должны были проходить в Брест-Литовске — там находился немецкий Генштаб. Русская делегация под руководством Каменева являла собой символический симбиоз из солдат, женщин и пролетариев. Уже на вокзале, в момент отъезда, Каменев сообразил, что в составе делегации нет ни одного крестьянина, хотя этот класс составлял восемьдесят процентов населения страны. Большевистское правительство хотело создать впечатление, что его поддерживает весь народ, и Каменев отправил порученцев на поиски крестьянина. В пустынном заснеженном Петербурге они наткнулись на бородатого старика со всклокоченными волосами, в грязной одежде. Он сидел у костра, на ящике, и ел воблу. Его включили в делегацию как представителя революционного крестьянства. Роман Сташков — так его звали — выделялся на банкетах грубыми манерами, несдержанностью и неуместной веселостью. Роман никогда в жизни не пил шампанского и не ел досыта. Он не привык к ножу и вилке, вытирал пальцы о скатерть, похлопывал по плечу грозного генерала Макса фон Хоффмана и рассмешил бесстрашного князя Эрнста фон Гогенлоэ, сунув серебряные столовые приборы в карман тужурки. Сначала немцы сочли его хитроумным притворщиком, пытающимся выведать их секреты, и только два месяца спустя осознали, что имеют дело со случайно затесавшимся в делегацию мужланом. Самое забавное, что Сташков вымогал деньги у Каменева, угрожая бросить дело. Он ничего не знал ни о войне, ни о том, что было поставлено на карту, но вошел в историю как один из переговорщиков. Издатель хочет, чтобы я написал его историю.