рассмеялась:
– Ты почти ничего о нем не рассказывал. Я и не знала, что вы такие хорошие друзья.
Я попыталась припомнить те немногие случаи, когда он заговаривал о своем приятеле
из Вашингтона, но в голову мне так ничего и не пришло.
Денни вновь смотрел на дорогу. Он пожал плечами:
– Мы потеряли друг друга из виду, едва я вернулся домой. А когда я снова очутился в
Штатах, мы говорили с ним раз или два, но плотно не общались. Дела, сама понимаешь.
Озадаченная, я ответила:
– Он оставил впечатление, что вы были ближе. Кажется, он любит тебя?
Эти слова дались мне с некоторым трудом, ведь парни обычно не щеголяют своими
чувствами. Я не имела в виду, что Келлан слагал для него сонеты или что-то такое. Мне
просто передалось его состояние. Для ребят слова «обязан Денни» и «разобьюсь в лепешку
ради него» равнозначны признанию в любви.
Похоже, Денни понял, что я имела в виду, и некоторое время смущенно молчал,
потупив глаза.
– Ерунда. Не знаю, почему он придает этому такое значение.
Закусив губу, он оглянулся на дорогу.
Я не унималась, гонимая нездоровым любопытством.
– Чему?
Он помедлил, словно не хотел раскрывать мне этот секрет, но в итоге сказал:
– Ты знаешь, что я год прожил с ним и его родителями?
– И?..
– У них с отцом были натянутые отношения. В общем, однажды его отец перегнул
палку и поколотил его. Я не собирался вмешиваться, я просто хотел, чтобы это
прекратилось. Ну, я прикрыл его и принял удар на себя.
Какое-то время он ждал моей реакции, а потом снова сосредоточился на дороге.
Я потрясенно таращилась на него. Эту историю я слышала впервые, и она была
вполне в духе Денни. У меня сжалось сердце от сочувствия Келлану.
Денни покачал головой, нахмурив брови:
– Это немного отрезвило его папашу. Он больше не лез – во всяком случае, пока я был
там. Впрочем, я не знаю, как пошло дальше… – Денни послал мне свою дурацкую улыбку. –
Так или иначе, Келлан вообразил, что я ему больше родня, чем его семья.
Он рассмеялся.
– По-моему, он взбудоражен моим возвращением больше, чем я сам.
Когда мы подъехали к бару, Келлан уже был там и сидел вместе со своими
музыкантами за столиком возле сцены. Он устроился подальше, закинув одну ногу на
другую, и расслабленно и спокойно потягивал пиво. По левую руку от него сидел
длинноволосый блондин, басист. Напротив был похожий на плюшевого медведя ударник, в
котором я накануне с надеждой угадывала будущего соседа, а слева от него расположился,