Дело было в Израиле.
В номере было холодно, и жена позвала горничную. Горничная с ясной украинской мелодикой русской речи посоветовала жене просто:
— Включи мозган.
Жена поняла, что ей в довольно незатейливой форме предложено подумать. Она подумала, заглянула в шкаф в поисках запасных одеял, ничего не нашла и снова обратилась к горничной с вопросом: как бы сделать так, чтобы не было так холодно?
— Включи мозган! — ответила та уже с некоторым раздражением.
Моя смиренная жена подумала еще, но холод явно сказывался на ее умственных способностях.
— Включи мозган! — закричала горничная. Потом махнула рукой, вошла в номер и сама включила мазган.
«Мазган» на иврите — кондиционер.
Занимательная лингвистика
Интересная штука — эмоциональная память!
…Маленький пансион в Италии. Ливень застал врасплох — бегу забирать купальники и полотенца, сохнущие на лежаках. Немецкая пара, мимо которой я бегу обратно, дружелюбно подбадривает:
— Шнель, шнель!
И меня пробирает животный генетический ужас: шнель, хальт, цурюк, хенде хох… Только это мы и знаем из немецкого.
То ли дело итальянский! Как всякий человек, учившийся музыке, в Италии я не пропаду. Вот автобусная остановка, а на ней написано: фермата… Ну разумеется!
Уже упомянутая в этой книге экскурсовод Елена Галесник рассказывала об этом трогательную историю.
Пробка у входа в музей: несколько экскурсионных групп в ожидании. Экскурсоводы на английском, французском и испанском клянут нерасторопность хозяев, а в сторонке стоит их печальный коллега-итальянец, которому тоже хочется поучаствовать, а подходящего языка — нет.
Итальянец, лишенный возможности общения, — это трагическое зрелище! Лена видит, как он страдает, но помочь ничем не может. И вдруг вспоминает свое музыкальное детство и говорит:
— Molto lentomento?
«Очень медленно». Так обозначался темп исполнения…
— О, molto lentomento! — кричит благодарный итальянец. — molto lentomento!
Давид Ойстрах, впервые попавший в Италию, был поражен культурным уровнем трудящихся. Грузчик, приподняв его чемодан, вздохнул: «Моlto pesante» — очень тяжело…
Ах, волшебная страна, где грузчики разговаривают языком музыкантов!
Впрочем, иногда понимание итальянского обходится без музыкальных терминов.
— Баста, кретино! — кричала венецианка на ревущего сына…
В раздевалке в Сандунах, отмывшись всласть, одевались в чистое строители-татары. Рядом на лавочке раздевался мой друг Шевелев. Раздевался — и слушал взволнованную повесть, которую описывал так:
— Тыр-пыр-мыр… Быр-тыр-мыр… Первомайская улица! Тыр-пыр-мыр… Знак сорок! Быр-тыр-мыр… Мент! Тыр-пыр-мыр… Быр-тыр-мыр… Кто пьян блять? Я пьян блять?