…наполнен самоиронией.
— Что такое жизнь в Виннипеге? Это — ты пинаешь собаку и смотришь, как она убегает за линию горизонта…
Социолог Дмитрий Орешкин рассказывал об удивительной африканской реакции на встречу с русским человеком. Дело было в универмаге в Найроби…
— О! Бобчинский-Добчинский! — радостно воскликнула образованная продавщица.
Мне повезло меньше.
Таиланд, острова… Группа полуголых здоровяков — папа с сыновьями — просят сфотографировать их на фоне открыточного пейзажа.
Дело нехитрое. Щелкаю их, обмениваемся традиционным туристическим «where are you from?».
Австралийцы!
Узнав, что я из России, глава семейства показывает мне большой палец в знак приязни к нашей великой Родине и говорит:
— Костя Цзю!
Толстой, Чайковский и Гагарин нервно курят в углу.
Зато…
…в лавке китайской одежды обитала хозяйка, маленькая старушка. Былая красота просвечивала сквозь возраст…
Узнав, что я из России, она просветлела и сказала, что знает по-русски одну фразу. Какую — я мог бы, конечно, догадаться сам…
— Йа тэбья лублу!
Какой-то русский моряк обучил ее полвека назад главным словам…
Гийомом он стал в Париже.
До того, под природным именем Григорий, Проценко был генералом у Колчака. Ушел через Шанхай. Потом был Бейрут, потом Франция…
В сорок третьем году, уже Гийомом, он оказался в Сопротивлении. Снова воевал и был представлен к награде — о чем, собственно, и история…
Де Голль, обходя строй отличившихся, спрашивал у каждого:
— Кем вы были до того, как стать солдатом?
И боец французского Сопротивления Гийом Проценко ответил ему:
— Генералом, мой генерал!
Год на дворе стоял 1997-й, стадион назывался «Камп ноу», матч — «Барселона — Эспаньол».
Сбагрить десятилетнюю дочку было некому, и наш несчастный ребенок был привезен через пробки на край спятившего города — и вместе с сумасшедшим папой посажен в самую гущу «сине-гранатовых».
Мы немного опоздали, матч уже начался, вокруг стоял вой и свист.
Дочь Валентина, сидя на верхотуре, пыталась понять, куда она попала: ей было неуютно и неуместно… Когда, больше для куража, я вместе со всеми стал кричать «Барса, Барса!», — дочь зашептала со страданием в голосе:
— Папа, веди себя прилично! Мне неловко…
Она была хорошей воспитанной девочкой.
На поле разгоралось дерби, — кастрюля стадиона помаленьку закипала и к шестидесятой минуте бурлила уже крупными пузырями. «Барса» забила, пропустила, осталась вдесятером и продолжала переть вперед. И забила снова под самый свисток! Это было что-то с чем-то… Иван де ля Пенья был гениален в тот вечер.