— Так какого хрена? — возмутилась «персона» и даже как будто обиделась. — За каким чертом вся эта свистопляска, блин?! Инсценировки всякие, бутафория: змеи, катафалк, зомби… Честное слово, у меня такое впечатление что я связался с подпольной организацией дебилов!
— Интересно… По поводу зомби… — напрягся Пульман. — Почему вы решили, что контактировали именно с зомби? Может, это были обыкновенные обкуренные бандиты?
— А то я не отличу обкуренного бандита от зомби! — проворчал Иван.
— Скажете, тоже… И вообще — такую кашу вы здесь заварили, хоть стой хоть падай! Не проще ли было прикатить ко мне и сказать: «Парень, в твоей башке содержится кое-какая информашка, которая нам нужна позарез. На тебе бабки, а нам дай побаловаться с твоей башкой пару часиков…» Я бы вам за штуку баксов все эти хитрости выложил — без всяких там зомби и остальных приколов…
— Мне все же интересно, как это вы отличаете зомби от обкуренного бандита, — упрямо набычился Пульман. — Вы что — ежедневно с ними общаетесь? Или как?
— Глаза, — пояснил Иван. — У них глаза мертвые. У наркомана просто зрачки расширены и реакция замедленная — тормозит он неимоверно, но проявляет эмоции, чувства. А у этих — ничего такого… ну… в общем, как роботы они, точно говорю. Неживые, какие-то…
— Ну что ж — ценное наблюдение, — задумчиво пробормотал Пульман, достав наконец из шкафа какую-то коробку. — Глаза — это не проблема. Достаточно надеть черные очки — и все будет в норме. Ну а вообще, конечно — есть отличия, есть… А насчет бутафории… Отпуск у вас, насколько мне известно, намечался где-то в конце года. Дело настолько срочное, что ждать столько времени я не могу. Достать вас с Кавказа другим путем — уж не взыщите, никак не получалось.
Ну не терминаторы мы! Так что, как это ни кощунственно звучит, смерть матери — единственное обстоятельство, которое наверняка выдернуло бы вас из обычного жизненного круга. Выходит, мои исполнители — не совсем дураки… И хватит об этом — вот, возьмите. — Он раскрыл коробку и протянул Ивану две конусообразные розовые пилюли:
— Глотайте, не стесняйтесь. Это всего лишь обыкновенный нейролептик — для буйных, — пошутил Пульман, пряча глаза от источающего ненависть Иванова взгляда. — Не волнуйтесь — травить вас не в моих интересах…
…Придя в себя, Иван понял, что находится все в том же странном заведении, в той же камере, куда его заключили с самого начала. Мутило. С трудом поднявшись с топчана, он кое-как добрался до входной двери. Привалившись к железяке спиной, помотал головой, пытаясь обрести ясность панорамы. Перед глазами медленно парили мириады белых, медленно исчезающих мошек. Тело — ватное, движения тоже медленные и до чрезвычайности вялые. Отчаянно напрягшись, Иван вдруг вспомнил, что с ним произошло накануне. Вспомнил и разозлился — вяло так, будто вдрызг пьяный мужик, который угодил ногой в ведро с помоями и без посторонней помощи не может оттуда выкарабкаться. Сволочь плешивая! Ну погоди, головастик, придет время, когда в твоем доме будет играть музыка Шопена…