Иван собирался отдохнуть. Расслабиться, дать пацанам отоспаться. А всю необходимую информацию можно собрать, посидев на первом посту заставы. А что не видно с поста — расспросить местных пастухов. Они лучше любого разведчика осведомлены обо всем, что творится по обе стороны от границы.
Начальник заставы — свой парень, однокашник, учились на одном курсе Новосибирского училища. Если надо, поклянется своей задницей, что Иван со своими хлопцами все три ночи, отпущенные на операцию (слово-то какое громкое!), не ели, не спали, на брюхе бороздили заграницу.
В общем, Иван аккуратно переставлял ноги, медленно сокращая расстояние до заставы, и предвкушал, как они с начальником заставы будут гонять чаи в вагончике и перебирать по косточкам курсантское житье-бытье. Или покрепче чего — долина с виноградниками под боком. Скорее бы добраться, раздеться да прыгнуть в проржавевшую бочку с родниковой водой, что не успевает нагреться за день — до того она здесь холодна и прозрачна…
Когда до заставы осталось километра полтора, идущий впереди метрах в двадцати сержант Титов рявкнул: «К бою!!!» Иван не успел стряхнуть раздумчивое оцепенение, как уже лежал, плотно вжимаясь в породу, — тело, битое и ломанное не только на матах в спортзале, автоматически, независимо от сознания, делало то, что положено.
Метрах в десяти спереди лупанула тугая струя свинца, вышибая фонтанчики каменного крошева, затем еще одна, еще… Осторожно развернулся вправо, поднял голову ровно настолько, чтобы видеть пространство перед собой.
Стрельба внезапно прекратилась.
— Или оборзели вконец, или солнечный удар… — со злым недоумением пробормотал Иван. Стреляли издалека — до кустов, из которых вели огонь, было что-то около пятисот метров. Когда делают засаду, то подпускают врага на максимально короткое расстояние и обрушивают на его голову огневой шквал — до полного уничтожения. А еще — если совсем уж хорошие ребята — мины ставят направленного действия. Взрыв, крики раненых, сумятица, обязательные четыре магазина из пяти-шести стволов — и можно оружие собирать, делать контрольные выстрелы.
А тут — стреляли так, будто отпугивали. Нечего, мол, шариться где попало, убирайтесь к чертовой матери.
— Совсем оборзели, рахиты! — осуждающе прошептал Иван и негромко скомандовал:
— Перекличка!
Через три секунды отозвался последний в цепи — все целы и никто не ранен.
— Наблюдать, приготовиться! — скомандовал Иван, хотя в этом не было необходимости — все и так знают, что делать. Привычка — командир должен командовать, на то он и командир. Однако что делать с этими оборзевшими стрелками-любителями? Сидят они по склону выше, можно сказать, на господствующей высоте, и, что характерно, на своей территории, метрах в ста пятидесяти от демаркационной линии. С их позиции каждое движение бойцов Ивана просматривается прекрасно — кто встанет, запросто схлопочет пулю. Можно, разумеется, сползти вниз и таким образом выпасть из сектора обстрела… Но чтобы спецназ уползал на карачках от каких-то ублюдков? Не поймет ведь никто — бойцам потом в глаза смотреть стыдно будет. Остается ждать подмоги с заставы.