Стыдливо крякнув, Иван выпростался из штанов, глядя в сторону, взгромоздился меж широко разведенных Аниськиных бедер и с натугой, до упора вогнал непослушный фрагмент — куда природой предназначено. Аниська громко ойкнула. Иван на секунду замер, почувствовав, как с ходу пропорол какую-то тонкую упругую преграду и удивленно шепотнул:
— Да ты и впрямь того… Целка? Как так?
— Работай, работай — не отвлекайся, — болезненно морщась, пробормотала она. — Теперь уже не целка — все! Работай!
— Работаю, — послушался Иван, поудобнее вцепляясь в ядреные ягодицы — и пошел агрессивно дергать тазом, разрабатывая неосвоенную тесную расщелину…
Длительное воздержание, сами понимаете, не способствует продолжительности соития — даже на пьяную голову. Активно подергавшись с полминуты, Иван тихо зарычал и мстительно наполнил Аниськино нутро животворящей субстанцией. И отвалился в сторону, натягивая штаны.
— Ну вот и все — а ты боялся, — деловито заявила Аниська, словно занималась этим всю жизнь. Она одернула юбку и уселась рядом. — Теперь мы — муж и жена. Перед богом. Осталось зарегистрироваться… Когда регистрироваться пойдем?
— Когда хошь, — уставившись в стену, сказал Иван. — Теперь, если что и получится, будет даун, потому как спьяну… Давай — рассказывай…
Рассказывать, как оказалось, собственно, было нечего. Труп обнаружил поутру деревенский дурачок Мишка, частенько подъедавшийся у сердобольной матери Ивана. Обнаружил и побежал по соседям орать благим матом.
Вызвали участкового, тот вызвонил из города опергруппу с судмедэкспертом.
Свезли в город на экспертизу, а спустя малое время вернули обратно. Заключение — упала с крыльца и сломала шею. Все вроде бы чин чинарем, как говорит поп Василий. Никакого криминала, обычная бытовая травма с летальным исходом — справка есть. Но отец Аниськи, ездивший с опергруппой в город, по прибытии домой напился вдрызг и признался под пьяную руку дочери — под большим секретом, что дело тут не совсем чисто. За двадцать лет фельдшерской практики он всякого навидался. Короче… если соседка и упала с крыльца, то предварительно кто-то сломал ей шейные позвонки, резко дернув голову против часовой стрелки. Вот…
— Не понял! — взвился Иван. — А почему в таком случае в справке не указали истинную причину?
— Батька сказал — чтобы дело не заводить, — вздохнула Аниська. — Участковый всех подряд опросил — тишина. Посторонних не было в тот вечер в деревне. Говорит — дело дохлое, если искать. Ни в жизнь не найдешь. А дурачка подозревать — так все равно с него никакого спроса…