— Ва! Нет, ты посмотри, э — какие шакалы… — тревожно пробормотал Хафиз. — Что за люди, э! Взяли деньги — езжайте с миром. Чего еще надо?
— Они сыграли лицом, когда я в числе прочих назвал Ахсалтакова, — невозмутимо сообщил Гасан, попыхивая сигаретой. — И поняли, что я догадался. Теперь злоба точит их сердца: они рассчитывали, что мы купим у них эту тайну. Совсем дурные! Зачем нам тайна, если есть свидетель?
— Иван стекло опустил — слушает, — предостерег старшего Хафиз, поворачивая голову в мою сторону и силясь рассмотреть меня через тонированное стекло джипа. — Он понимает по-нашему… Может, не стоит пока об этом?
— Пусть понимает, — не согласился Гасан. — У нас от него секретов нет. А ну, Иван, скажи — это Ахсалтаков вас нанял? — Гасан приподнялся и заглянул через щель в салон, пытливо всматриваясь в мое лицо.
— Да, это Зелимхан, — не счел нужным отпираться я и тут же пожаловался:
— И кинул нас на два миллиона баксов.
— Молодец, — похвалил Гасан, опять присаживаясь у машины. — Кидать он у нас мастер — что и говорить! Да — тебя шура допрашивать будет… Ты все расскажешь про это? Подробности, детали, как, что… А?
— Так этот прендергаст на вас работает? — деланно удивился я, переходя на русский. — Ну, это вы напрасно. Зря вы с ним связались! Хлебнете вы с ним, я вам обещаю!
— Кто работает? — Гасан опять привстал, заглянув через щель. — С кем хлебнем?
— Да с Шурой с этим, с кем же еще! — я попытался выдать слабое подобие улыбки. — Видал я пару раз, как он дергается на сцене да кричит надрывно — оторва еще тот…
— Он издевается над нами. Или они не правильно его кололи, — озабоченно нахмурился Гасан, обращаясь к пулеметчику. — Плохие специалисты, рецептуру не соблюдали. Или наоборот — специально. Чтобы дураком сделать. Чтобы ничего хорошего не смог рассказать. Надо будет сразу к Али завезти — пусть посмотрит.
— Это какой Али? — подозрительно поинтересовался я. — Это, случаем, не доктор из Хакан-Юртовского дурдома?
— Тебе какая разница? — досадливо воскликнул Гасан. — Ты что — всех врачей в Чечне знаешь?
— Всех не знаю, — не стал преувеличивать я. — Но вот этого, из Хаканского дурдома, лично застрелил. Пару лет назад. За некорректное поведение. Вот я и подумал — а как же вы можете меня к нему завезти, ежели он в расходе? Тут может быть одно из двух: или я его некачественно пристрелил и он жив остался, или он давно разложился, а вы ведете речь совсем о другом Али. Если имеет место второй вариант, тогда я прошу прощения за то, что встрял в вашу беседу и вверг вас в сомнения. Ну а если все же присутствует первый вариант, я страшно огорчен — обычно я работаю качественно и рекламаций такого рода пока что не поступало.