Итак, супостаты убираться восвояси не собирались. Водила изображал вялотекущую деятельность у поднятого капота «уазика», разноволосые кабинетные засели в салоне, не желая подавать признаков жизни, бойцы камуфляжные перемещались за машинами, постукивая себя по плечам, чтобы согреться, и халатно поглядывая в нашу сторону — пристально не следили за каждым движением, полагая, видимо, что абреки вряд ли первыми вломятся в агрессию.
Супостаты ждали. Ждали, когда горцы подбросят им шанс и добровольно совершат глупость. Сделка завершена, можно плотоядно потереть ладони и везти милого чеченскому сердцу киллера (вашего покорного слугу то бишь) на хауз. Но для того, чтобы везти, сами понимаете, необходимо сесть в машину — без этого никак. А в машину нельзя. Машина — братская могила. Тут не нужно быть стратегом, чтобы мгновенно произвести элементарные расчеты и сделать вывод. Расстояние до супостатов немногим более двадцати метров. В настоящий момент абреки представляют собой отделение в обороне: четыре автомата и пулемет, рассредоточенные по фронту до пятидесяти метров. Все — опытные боевики, прошедшие суровую школу войны. Попробуйте наступать на такое отделение, не имея трехкратного численного перевеса и такой же кратности превалирования в огневой мощи, я на вас посмотрю. Можете не пробовать, а просто поверить мне на слово — ничего хорошего из этого бестолкового занятия не выйдет. А если запихать это опытное отделение в машину да начать движение, чтобы нельзя было в мгновение ока спешиться и рассыпаться по рубежу, тогда совсем другое дело. Почти в упор, сосредоточенным, да с восьми стволов — кабинетные наверняка не замедлят поучаствовать… И пластины бронированные в дверях не помогут — у трех камуфляжных хлопцев из кабинетной бригады за спинами пришпандорены «мухи». А уехать под прикрытием четырех стволов тоже не получается: забравшись на бугор, придется встать, чтобы подобрать эти стволы, а потом пару километров перемещаться над обрывом вдоль Терека, являя собой великолепную мишень для гранатометчиков, коль скоро те пожелают двигаться параллельным курсом с казачьей стороны. Так что нельзя пока в машину. Необходимо во что бы то ни стало дождаться, когда «продавцы» плюнут на все и уберутся восвояси…
— Если он на шуре все расскажет… — донесся снаружи продрогший голос Гасана. — Представляешь, что будет?! Ой-е-е… Зелимхан сейчас в большой силе. Такой вес имеет! Его два отряда, считай, третья часть всей национальной гвардии…
— Да, это уж точно, — поддержал пулеметчик Хафиз, потирая озябшие руки и ерзая локтями по полированному капоту джипа. — Этот зверь большой и сильный, придется нам с ним повозиться… Сейчас бы шулюмчика горячего похлебать да стакан водки… Что за люди, э?! Сидят, индюки, не хотят уезжать! Понятно все — ничего им тут не обломится! Чего сидят, больной собаки дети? Ух, шакалы…