— Итак, — затеял дознание принц. — Что ты там говорил про обещание, данное нашей лучезарной пресветлой венценосной?
Я приосанилась, чтобы никто не спутал, к кому все перечисленное относится.
— А кто сказал, что ты, Финлепсинчик, окажешь одолжение бабуинам и Саляму? — ехидно поинтересовался вампир. — Лучезарная пресветлая венценосная сказала! Ты, небось, и не заметил, как без тебя тебя женили!
— То есть как это — женили? — сник и залепетал принц, на глазах из дознавателя превращаясь в тварь дрожащую. — На ком?
— На старейшине бабуинов! — покачал головой Цуккинус. — Старейшине тыща девятьсот тринадцатый годок пошел, пора бы браком сочетаться!
— Я н-не п-по э-эт-той части, — ухватив обеими руками желудок и непроизвольно икая, выдавил Финлепсин. — Я с-со с-ст-тарейш-шинами не с-сочет-таюсь, ик-к-к!
— Обещал — сочтись! — сурово потребовал Цуккинус. — Бабуины — верные рабы Саляма и главные поставщики избранной молодежи в подразделение боевых евнухов. Либо женись, либо — в армию! Ну че, будешь косить?
— Откошу, пожалуй, — с тоской выдохнул принц. — Все равно недолго старой рухляди осталось.
— Не скажи, — ерничал вампир. — Ее папенька три тыщи лет прожил, дочуре аж надоело. Вот она его настоем корня шаурмы и освободила от должности пожизненного верховного старейшины!
— Хорошо… — выдохнул Финлепсин.
— Что хорошо? — обалдели присутствующие.
— Хорошо, что старейшина — она, а не он… — обреченно пояснил принц.
Ну, хватит, бляха-муха патлатая, решила я. Мне галоперидолов сынуля еще в будущем пригодится, я его никаким дряхлым поедательницам шаурмы сбагривать не намерена.
— Ша! — заявила я, воздевая меч. — Цуккинус, кончай базар. Кастраты, кончайте чукалово. Финлепсин, кончай тормозить. Все быстро поняли, быстро кончили и быстро слушают сюда: я слово дала, я его и заберу. Че хочу, то и ворочу. Правила устанавливаю я и переустанавливаю тоже я. Да здравствует перегрузка мозгов между странами и народами, а кто недоволен — как дам по башке и в углу под саркофагом прикопаю. Вопросы есть?
Публика опасливо молчала.
— Если нет, то телемост окончен. Будем выбираться из этой гранитной жопы. Цуккинус, отодвинься, а то зубной камень сниму. Вот этим самым мечом, — я поднесла Дерьмовый меч к носу вампира. Меч налился коричневым светом и запах особенно отчетливо. Шарахнулись все, не только фон Патиссон. — А ну говорите, боевые скопцы, где здесь выход!
— Не скажем, — сделал последнюю попытку тонкого шантажа ближний к нам жирдяй. — Раз вы так, то и мы так. Наш народ верой-правдой служил пророку и правителю, а вы жениться не хотите!