— Ну что, выспались, ваше величество? — позевывая, поинтересовался Каньон. — Мне ваши сопровождающие, пока вы дрыхли, пол-ночи мозги канифолили, особенно ваш зеленый министр финансов расстарался. То есть расстаралась. Вы в курсе, что я налогов не плачу? Так я и не буду, хоть она удавись у меня в огороде. Вампироборцы — потомки рода Ла Фрилансера, они ни за что не платят и виртуозно уходят от налогов. Это у нас в крови. Кстати, насчет интересующей вас темы. Это вроде бы ваше? — И Каньон достал из-под стула Дерьмовый меч.
Мое проклятое оружие опять дрыхло пьяным сном. Видать, им снова кого-то рубили в капусту, меч налимонился, то есть накровянился в полный гематоген. И теперь, пока не проспится, ни слова не скажет.
— Видать, Цуккинус, потеряв клыки, решил им кого-то вскрыть, — глубокомысленно заметил рейнджер. — Уж и не знаю, смог ли он пить из такой, гм, антисанитарной раны. Больно ослабел к моменту поимки. Как бы не помер к моменту продажи…
— И кому ты его продать собираешься… собирался? — веско поинтересовалась я, болтая в кружке черную жижу.
— Полотенцию, — развел руками Каньон. — Старый пень давно-о-о мне его заказал. Отомстить, видно, решил.
— Кабачку? — удивилась я.
Мысль о том, что древний маг станет мстить какой-то вампирской мелочи, которая до сих пор в Младших ходит, казалась нелепой. Все, на что мог сгодиться Цуккинус в хозяйстве Полотенция — это на запчасти для ритуалов. Хоть я и обещала пустить вампира на варежки-ленточки, но представлять, как Полотенций разбирает его, еще живого, на кусочки, было неприятно.
— Да нет, мамаше его! — отмахнулся рейнджер. — Мордевольте фон Патиссон.
Это было уже второе «вот те на» за время нашего знакомства с Каньоном.
— Он спятил! Спятил! — В комнату, вереща, ворвался юный Гаттер. — Ему пустынные бабуины мозги промыли! Он выпустил вампира!
— Блин!!! — сказали мы хором с рейнджером. И только вбежавшая следом Менька поинтересовалась:
— Кто «он»-то?
— Финлепсин!
— Да, выпустил! — послышалось со двора. Мы ордой рванули ко входу в подвал. На камнях сидел, сжимая в могучих руках обрывки серебряных цепей, принц-отступник. Я бы даже сказала, ронин. И явно собирался делать себе харакири. Я бы даже сказала, сеппуку. — Моя королева, прости меня. Но этот несчастный… Я узнал его… Он… Он мой брат! Сводный. По отцу.
«Вот те на» номер три. У Галоперидола, оказывается, было три сына. Как в сказке.
Потуга двадцать четвертая
А Финепсин продолжал страдать:
— Его потеряли в младенчестве, потому что он был незаконным сыном, и у папы отшибло память от горя, потому что его первая жена родила ребенка, но не того, на которого все подумали, а троюродная тетя по папиной линии сказала, что всех сыновей можно узнать по родинке в виде кукиша на правом полужопии… и у меня такая тоже есть…