Строгий господин стал вспоминать и, видимо, так и не припомнил, когда последний раз шел дождь. Но я-то знал, что прятался от дождя в конюшне всего раза два. Крыша протекала — как все крыши в нашем хозяйстве, — зато с лошадью было веселее.
Прежде чем встать, виконт сказал:
— Это регент. Называй его «ваше высочество».
Он поглядел на старика: тот стоял, положив руку на шею лошади, и молча наблюдал за нами.
— Поклонись.
Я поклонился — как можно почтительней. Регент ответил печальной улыбкой и едва заметно кивнул.
— Итак? — спросил он.
— Все украли крестьяне.
— Имена известны?
Виконт снова наклонился ко мне и повторил вопрос регента, хотя я прекрасно его расслышал. Я стал перечислять всех, кто заходил к нам в дом, и регент приказал слуге в коричневом плаще внимательно слушать. Затем слуга обратился к одному из солдат, и тот уехал, а следом поскакали еще трое.
— Как тебя зовут? — спросил меня угрюмый юноша.
— Филипп… — вмешался регент.
— Надо же знать его имя! — возмутился юноша. — Мало ли кто он такой.
Старик вздохнул.
— Назови свое имя.
— Жан-Мари, — ответил я.
Он подождал, затем снисходительно улыбнулся, и я понял, что ему этого мало. Свое полное имя я знал, а еще весь алфавит и счет до двадцати. Иногда мог и до пятидесяти сосчитать без ошибок.
— Жан-Мари Шарль д’Ому, ваше высочество.
Он посмотрел на виконта, и тот пожал плечами. Я понял, что оба очень мною довольны. Юноша по имени Филипп разозлился пуще прежнего, но в другом расположении духа я его и не видел, потому внимания на это не обратил.
Регент сказал:
— Посадите его в багажную телегу.
— Он поедет с нами? — уточнил виконт.
— До Лиможа. Там должен быть сиротский приют.
Виконт подался вперед и что-то тихо произнес. Регент задумался, затем кивнул.
— Вы правы. Можно определить его в Сен-Люс. Мэру велите продать имение и лошадь, а вырученные деньги направить прямиком в школу. Предупредите их, что лично я заинтересован в ребенке.
Низко поклонившись, виконт отправил одного из солдат искать мэра.
Солдат и мэр вскоре пришли, но первыми явились те четыре всадника, которых отправили в деревню за названными мною людьми. Их повесили на деревьях еще прежде, чем мэр въехал на дорогу, ведущую к нашему имению. Я изо всех сил пытался не смотреть, как они дергаются; наконец виконт заметил, что я все равно смотрю, велел мне забраться в телегу и отвернуться.
Видеть я их перестал.
Однако возмущенные крики слышал прекрасно; потом они перешли в мольбы и причитания. В конце концов крестьяне прокляли свою жестокую судьбу и заявили, что мой отец действительно им задолжал. В этом, насколько я понял, никто не сомневался. Но забирать у него вещи они не имели права. К тому же мой отец был дворянин, а закон всегда на стороне знати.