— Ну, как она? — спросил я.
— Ее блохи покусали. — Шарлот изобразил, как вгрызается в девичьи плечи и бедра.
— Но?.. — не унимался я, видя его веселую улыбку.
— Красавица! И на все готова. А дыни такие огромные, что аж прыгали, когда я ее объезжал.
Шарлот сделал вид, что объезжает строптивую лошадь, и при этом на него глазели человек десять, включая отца девушки.
Я предложил ему вернуться в карету.
— Ну, и сколько же ты заплатил красотке?
Если Шарлот не соврал, на эту сумму он мог бы купить весь постоялый двор. А уж девичьи ласки — на год вперед.
— Зря ты к ней не заглянул.
Я покачал головой и уселся рядом на кожаное сиденье. Возчик щелкнул кнутом, и наша тройка отъехала от таверны, звеня колокольцами и гремя копытами по мостовой.
— В чем дело? — спросил Шарлот.
Что-то в его голосе заставило меня помедлить с ответом. Я снова вспомнил предупреждение Виржини и почувствовал себя предателем оттого, что больше верил не собственному другу, а верил девчонке, которую едва знал. Однако не стоило говорить Шарлоту то, что вертелось у меня на языке: «Все равно у меня перед глазами было бы лицо твоей сестры». Я поднял голову: Шарлот выжидательно смотрел на меня.
— Я… люблю твою сестру.
Он вздохнул.
— О, боги!.. Я так и думал. Она, конечно, милая… хотя есть красавицы и повидней. Марго, к примеру, но вряд ли ты в нее влюбишься. Она коллекционирует мужские сердца, как мой отец охотничьи трофеи. Прошу тебя, объясни — только выбирай выражения, — за что ты ее полюбил?
За вкус — апельсиновой воды и мыла, соленого пота и мускуса — легкий аромат ломтика трюфеля в полной супнице. Конечно, я не мог сказать это Шарлоту, поэтому просто произнес:
— Полюбил — и все.
— Плохо дело. — Шарлот, видя, как я расстроен, ущипнул меня за руку. — Да не в этом смысле! Виржини из тебя будет веревки вить, если ей позволить. Одной любви ей недостаточно. Жером говорит, женщины — как лошади, только узду и признают.
— Шарлот…
Он спрятал лицо в ладонях.
— Бог ты мой, теперь тебя еще и оскорбляют любые слова в ее адрес!..
Хорошо, что вино успело сделать его лишь болтливым, а не обидчивым или агрессивным (я хорошо знал оба эти его состояния).
— Поверь, бедовая она девчонка… Конечно, и такую можно полюбить…
— Позволь задать тебе один вопрос.
Шарлот посмотрел на меня чересчур осоловело: похоже, он только притворялся пьяным.
— Спрашивай что хочешь! Я всегда могу отказать тебе в ответе.
— Почему ты не возражаешь?
Шарлот словно молча ждал продолжения, и мне пришлось заполнить тишину. Ведь как бы я ни боялся обидеть друга, мне нужен был ответ.