На сей раз нам выделили комнаты в башне.
К большой гостиной, которую нам предстояло делить, прилегало три комнаты. Прямо под ними находились покои Шарлота, а еще ниже, насколько я знал, комната Виржини. Багаж уже ждал нас в комнатах, а в очаге, еще не разожженном, лежали свежие поленья. Выглянув в окно, я увидел внизу туман и затопленные поля. Бургундия — край винограда и пшеницы, садов и коров. Лютая зима и дождливая весна не могли пойти на пользу здешним землям.
— …прехорошенькая, верно? — спросил Жером.
Я обернулся к друзьям: те смотрели на меня.
— Кто? Что?
Жером вздохнул, подошел ко мне, выглянул в окно и тут же помрачнел.
— У нас тоже все затопило, — тихо произнес он. — Отец пишет, урожай будет скудный. Картофель пропал, яблоки начали гнить прямо на деревьях. Хорошо, есть море! В крайнем случае можно прокормиться моллюсками.
— Ну так что? Прехорошенькая она? — повторил Эмиль изначальный вопрос.
— Кто?! — рявкнул я куда громче, чем собирался.
Эмиль поглядел на Жерома: тот снова превратился в нормандского медведя с огромными крепкими лапами и раздавшимся за зиму животом. Скоро он похудеет, мы это уже знали. Зимой он отъедался, а летом ему не было дела до пищи.
— Мы все считаем, что Виржини очень хороша собой, — пояснил он. — А по рассказам Шарлота можно было подумать, что она дурнушка.
— Они соперники, — не думая, ляпнул я.
— В чем? — заинтересовался Эмиль.
— Да во всем. Марго слишком взрослая, а Элиза — слишком маленькая. Виржини почти его возраста, всего на два года младше.
Жером обдумал мои слова и признал их справедливыми.
— Я ее поцелую, — объявил он. — Посмотрим, что она сделает.
— Влепит тебе пощечину.
— Стало быть, ты уже пытался? — Его ухмылка стала еще шире, когда я покраснел и поклялся, что она никогда не поднимала на меня руку.
— Теперь моя очередь.
— Нет, моя! — встрял Эмиль.
— Заключим пари, — предложил Жером. — Кто первый ее поцелует.
— Только Шарлоту не говорите, — добавил Эмиль. — Победит тот, кто первый поцелует Виржини, а еще лучше — потрогает.
Должно быть, он не видел моего лица. Я все еще любил Виржини, и ее холодная встреча вселила в мою душу черную печаль, которой не смогли развеять ни мысли о тумане и потопе, ни дурацкое пари Эмиля.
— Ты с нами? — спросил он.
— А что получит победитель? — вмешался Жером.
— Как что? Сладость поцелуя! — с усмешкой ответил Эмиль. — И радость прикосновения, разумеется. Чего еще желать?
Жером заулыбался.
— Ну, ты с нами? — спросил он меня.
Я мотнул головой и ушел разбирать вещи. Скудное содержимое моего дорожного сундука было куплено на деньги, которые отец Шарлота послал полковнику, дабы сделать мою жизнь в академии более приятной. Форму мне пошили из хорошей ткани, у меня появилась собственная охотничья куртка и прекрасный меч — взамен казенного. Я развернул куртку, повесил ее на крючок и положил на столик у кровати томик стихов, подаренный Марго. Затем умылся, проверил, чисты ли ногти, и, не дожидаясь остальных, сошел вниз.