— Холодно, — пробормотала Виржини. — Руки занемели…
— Мои тоже. — Я испугался, что в какой-то момент их сведет судорогой, и Виржини вместе с лодкой унесет дальше по течению. — Надо пристать к берегу.
— И поскорей, — согласилась она, — как можно скорей.
Деревья росли на обоих берегах потока: мы снова были в лесу, который тянулся вдоль реки, огибавшей герцогские владения. Его земли простирались на многие мили, и Виржини, хоть и знала, что деревья на берегах принадлежат ее отцу, понятия не имела, где именно мы находимся. Впрочем, беспокоило меня другое: долго ли нам еще прятаться. Один я бы попытался доплыть почти до самого замка, но с Виржини это было невозможно.
Ее сердце разрывалось между страхом, что Шарлот уже умер — убит либо истек кровью, — и уверенностью в его неиссякаемой жизненной силе, которая позволит им с Жеромом благополучно добраться до дома. А едва они доберутся, сразу же отправят за нами поисковую группу. Если же они еще не добрались — не потому что умерли, а потому, что скрываются от крестьян, — Эмиль-то уж непременно достигнет цели. Я чувствовал, что в последнее ей верится куда меньше, но она снова и снова твердила одно и то же.
— Смотри! — крикнула она.
Впереди показался поворот: река огибала невысокий холм, а берега уже потихоньку становились галечными. Что ж, это место было ничем не хуже и даже намного лучше тех, что мы видели прежде. Я опустил ноги, дна не почувствовал и ушел под воду. Зарывшись пятками в гальку на дне, я сумел ненадолго приостановить лодку и толкнуть ее в сторону берега. Здесь под ногами уже было дно, однако течение пронесло нас еще на сто ярдов вперед.
— Поток слишком бурный, — сказал я, после того как мы несколько минут пытались идти против течения.
— Придется отпустить лодку…
Виржини была права. Увидев на берегу лодку, углежоги поймут, где мы пристали. Если, конечно, они до сих пор нас преследуют.
— Готова?
Мы выплыли из-под лодки, и течение понесло ее дальше, а мы побрели к берегу. Галька шумно гремела под ногами, и я осмотрелся по сторонам. Из леса за нами могли наблюдать. Однако никаких криков или выстрелов не последовало, мы благополучно выбрались на берег и спрятались в кустах.
— Что теперь? — спросила Виржини.
Я обхватил ладонями ее лицо — пальцы так заледенели, что едва ощущали прикосновение к нежным щекам, — и поцеловал в уголок рта. Один раз, осторожно.
— Я скучал. Все лето и два года до этого. Очень скучал.
Огромные глаза удивленно смотрели на меня, темные, как граненый агат, и вдвое ярче. Виржини кивнула и огляделась, решив приберечь этот разговор на потом.