Когда-то они вместе бегали в школу: Лариса, ее брат Павел и Витька, Данилин сын. Хиленькая была девчонка, и говорили, что учение ей туго давалось. Из школы бежала всегда первой и чуть ли не каждый день забегала к Даниле во двор, жаловалась на Витьку. То он, этот негодный мальчишка, ей репьев в волосы насажал, то зернышек от шиповника насыпал за шиворот, то нарисовал что-нибудь этакое в ее тетради. Данила каждый раз обещал надрать Витьке уши, иногда чувствовал, что и впрямь не мешало бы это сделать, но когда румянощекий озорник прибегал домой, у отца пропадала всякая злость. Хотелось скорее дать пополдничать сыну да позаботиться, чтоб ему не было скучно.
Теперь Виктор и Павел служат в армии, на сверхсрочной. Криницкие, родители Ларисы, по этому поводу особенно не горюют: за ними Лариса присмотрит. Они даже гордятся, что сын остался служить сверх срока. Гордится, конечно, своим сыном и Данила, но все-таки трудно ему жить одному.
Ночь Данила прокоротал, натянув на себя все, что нашлось в хате из одежды и старого тряпья. На рассвете сполз с печи, принялся ходить из угла в угол - разминать ноги. Захотелось выпить глоток воды. Взял тяжелую, из снарядной гильзы, кружку, сунул в ведро. Кружка коротко звякнула, словно ударившись о тонкое стекло. Вода в ведре замерзла. Данила грустно покачал головой, потом подпоясался потуже и стал поправлять на ногах валенки с желтыми бахилами. Нужно было ехать в лес.
Снегу за ночь намело много. Данила прокладывал по крушниковской улице первый след. Брел он согнувшись, тяжело сопел, хотя санки ползли за ним легко. Остановившись дух перевести, Данила услышал, что впереди него тоже кто-то сопит и даже время от времени не то стонет, не то бормочет. Пригляделся к снегу вокруг - нет, следов никаких не видно. Значит, навстречу человек идет. Еще несколько шагов, и Данила увидел, что встречный не идет, а лежит в снегу. "Что ж это? - забеспокоился он. - Может, нес что-нибудь на себе да из сил выбился, упал, а может, несчастье какое?.."
Но вот человек завозился в снегу, зло покрякивая, с трудом поднялся на ноги, выпрямился. Вкривь и вкось зашагал поперек улицы, едва-едва вытягивая из снега ноги и прикрываясь руками так, чтобы уберечь нос при очередном падении. Заметил Данилу.
- Кто тут такой? - спросил громко и властно. - Кого черт носит?
По голосу Данила угадал бригадира крушниковской бригады Шандыбовича.
- Что, не узнаешь? - отозвался.
- Куда едешь среди ночи? Воровать что-нибудь?
- Дура ты бородатая! - не вытерпел Данила. - Сам пил всю ночь - уж не на краденое ли? - а на людей брешешь. В лес еду. Чуть не одубел сегодня по твоей милости.