Бо-же мой…
Едва шагнув в гостиную, я рефлекторно сделала шаг назад. Одна из модных задниц до отвращения походила на Сисси Спенсер.
Высокое блондинистое воплощение дьявола. Это не к добру. В последнюю нашу встречу Сисси выла от ярости, облитая кофе со льдом, которым я в нее плеснула. Сисси была секретаршей редактора журнала «Лук» и автором проекта по разрушению моей жизни. Ей это не совсем удалось, но она успешно уничтожила весь мой гардероб и позаботилась о том, чтобы я потеряла работу, — это исчадие ада еще и наследник владельца журнала. Словом, куда более подходящее имя для этой особы тоже начинается на «с», но моя мать никогда не простит мне, если я решусь употребить его прилюдно.
— Боже мой, Энджел! — Цокая каблуками, Сисси подошла ближе, прижимая тощую руку к плоской груди и улыбаясь, словно встретила старую подругу по университетскому клубу. — Вот это вид!
Я словно приросла к полу. Да, вот это вид. Сисси подплыла в длинном, до пола, красном платье с открытым плечом, на котором застыл каскад ледяных кудрей. Алые губы резко выделялись на безупречно фарфоровом лице. А я стояла в дешевом блестящем костюме, мечтающем стать платьем француженки-горничной от Энн Саммерс, с распушенными феном волосами и блеском для губ «Л’Ореаль». Мне действительно нечем было ответить.
К счастью, у Сисси было что мне сказать.
— Поразительно. — Я ощутила очень легкое и неприятное прикосновение к плечу. — Я позавчера как раз о тебе думала, обновляя список поздравлений Мэри.
— О!
— Я тебя вырезала.
— Понятно.
Полагаю, она имела в виду, что поздравления с Рождеством мне не видать, но если бы речь шла о нанесении порезов, скажем, листку с моим именем, я бы тоже не удивилась.
— Я считала, тебя уже нет в стране — смылась в свою Англию, например.
— Ага.
— Потому что у тебя нет работы.
— Понятно.
— Потому что мы тебя уволили.
Я уже жалела, что не убежала пять минут назад.
— А ты, оказывается, работаешь, — не унималась Сисси. Вокруг нас уже собирались гости — поглазеть на бесплатное представление. — Официанткой, одетой как шлюха!
По иронии судьбы, все это было правдой. Но я не хотела доставлять ей удовольствие, впав в буйство а-ля Чарли Шин, хотя мысль швырнуть в нее бокалами с «Кристаллом» и забить насмерть подносом была очень соблазнительной. В конце концов, я вовсе не хотела, чтобы под Рождество Дженни уволили, а меня отправили в тюрьму. Я даже насчет смертной казни в штате Нью-Йорк не уверена, а уж подают ли узникам рождественский ужин — тем более. С другой стороны, у меня будет веский довод: «Но, ваша честь, она же законченная стерва». Сразу оправдают, не так ли? Нельзя терять достоинства, надо быть выше оскорблений. От собственной благовоспитанности мне стало противно.