Одним словом, у Серова было теперь алиби не простое, а многократное, можно сказать двухсотпроцентное. О недостаточности улик говорить не приходилось, речь шла о полном доказательстве невиновности по первому эпизоду. Концепция обвинения разваливалась.
Прокурору предстояло дать задний ход. Будучи опытным юристом, он, конечно, выкрутится из неловкого положения, это адвокат понимал, но достигнуто было главное: суду стало ясно, что хорошо проработанной версии у обвинения нет. Это значило, что последние фразы обвинительного заключения судья уже не будет рассматривать как полуфабрикат приговора, а станет внимательно оценивать каждое слово, в основном с позиций, не повредит ли оно его, судьи, репутации и служебному авторитету.
Обвинитель начал обходной маневр. У последнего свидетеля защиты, афганца, он спросил:
— Как вы думаете, что же случилось с погибшим солдатом? Я имею в виду… с тем самым?
— Думаю, что он двинулся. Мы тогда так и решили.
— От чего это могло случиться?
— От чего? От всего. От жары, от страха… там такое иногда примерещится. Или от ветра — как задует, так кажется, в мозгах песка насыпано.
— Вы можете себе представить, чтобы с вами случилось то же, что с ним?
Солдат мрачно усмехнулся:
— Не хотел бы я этого.
— Я тоже. Но вы можете это представить?
Последовала довольно долгая пауза.
— Могу, наверное… В Афгане бывало всякое.
Александру Петровичу не хотелось, чтобы заседание завершилось именно этими словами. Он решил не упускать инициативу:
— Как вы думаете, мог ли Серов совершить то, в чем его обвиняют? Уже здесь, в городе?
— Нет, не мог.
— Почему вы так считаете?
— Это было бы крупной ошибкой. А Серый ошибок не делал.
— У меня все. — Адвокат удовлетворенно потер руки: лучшей реплики для финала заседания нельзя было придумать.
Третий день слушания был во всех отношениях необычный. В коридорах суда толпились люди, которым не нашлось места в зале. Такого обилия фоторепортеров и съемочных групп это мрачное серое здание еще не видало.
Почти весь день был посвящен камню. По сути дела, шел суд над подозреваемым в убийстве рубином, причем в роли защитника выступал прокурор, а обвинителя — адвокат Самойлов со товарищи.
Александр Петрович начал с допроса подсудимого, его жены и директора ювелирного магазина, которому Серов показывал камень.
Затем был вызван военный переводчик, успевший с тех пор демобилизоваться. Он дословно воспроизвел тогдашний разговор с сержантом и нелепую фразу на пушту — «он убивает ночью».
Адвокат уже привык к тому, что афганцы до сих пор помнят каждую мелочь тех времен, но на всякий случай спросил: