— Вы никогда не заглядывали сюда по воскресеньям.
Патрик смотрит на бедолагу официантку, которая дрожит в бикини от холода, пока сервирует стол.
— И сейчас мы понимаем почему.
Стейвесант кладет перед нами две салфетки.
— Первая «Маргарита» за счет заведения, — предлагает он.
— Спасибо, но нам нужно что-то менее…
— Праздничное, — заканчиваю я.
Стейвесант пожимает плечами:
— Как пожелаете. Выбирайте.
Он отворачивается, чтобы приготовить коктейли и бутерброды. Я чувствую на себе взгляд Патрика. Он готов к разговору, а я нет. Пока не готова. Как только слова повиснут в воздухе — обратной дороги не будет.
Я смотрю на певицу, которая держит микрофон, как волшебную палочку. У нее абсолютно нет голоса, но она все равно здесь, горланит, фальшивя на каждой ноте, выдавая свою интерпретацию песни, которая и в оригинале звучит дерьмово.
— Что заставляет людей вытворять подобные вещи? — рассеянно спрашиваю я.
— Что вообще заставляет людей поступать так, как они поступают? — Патрик поднимает свой бокал и делает глоток. Когда девушка спускается с импровизированной сцены, раздаются редкие аплодисменты — вероятно, в благодарность за то, что она перестала петь. — Слышал, что караоке считается способом самопознания. Как йога, понимаешь? Человек поднимается на сцену, собирается с духом, чтобы сделать то, на что, как ему казалось, никогда не решится, а когда все позади — становится лучше благодаря своей смелости.
— Да уж, а остальным присутствующим нужно принять экседрин. Когда-нибудь я смогу пройтись по горячим углям. Ах да, я уже по ним прошлась! — К моему стыду, на глаза наворачиваются слезы, и, чтобы никто их не заметил, я делаю большой глоток виски. — Знаешь, когда я разговаривала с ним, он посоветовал мне подумать о прощении. Только представь, Патрик, он решился сказать это мне! Мне!
— Он все отрицал, — негромко отвечает Патрик. — Смотрел на меня так, будто понятия не имеет, о чем я говорю. Особенно когда я сказал о белье, о засохшей сперме — он был шокирован.
— Патрик, — я смотрю ему прямо в глаза, — а мне что делать?
— Если Натаниэль даст показания…
— Нет.
— Нина…
Я качаю головой:
— Я не стану так поступать со своим сыном.
— В таком случае подождем, пока он окрепнет.
— Он никогда не будет к этому готов. Мне дождаться, пока памяти удастся стереть воспоминания об этом… а потом усадить его за свидетельскую трибуну и опять все оживить? Скажи, разве это в интересах Натаниэля?
Секунду Патрик молчит. Он знает систему не хуже меня и понимает, что я права.
— Может быть, если результаты спермы совпадут, адвокат священника сможет уговорить его на компромисс.