Он взглянул на часы. Решив сократить до минимума время визита к любовнице, Полевой попросил остановить машину и отправился пешком до квартиры Платиной. В такт своим шагам он еще раз обдумывал, как лучше построить нелегкий разговор, прикидывал, что он сможет ответить, если Платина будет умолять его не бросать ее. Он с удовлетворением отметил, что прогулка улучшила его настроение. Вполне подготовленный к предстоящему объяснению и даже насвистывая какую-то популярную мелодию, Полевой поздоровался с консьержкой в подъезде, где жила актриса.
Сама Сашенька встретила его неожиданно прохладно. Открыв дверь, вместо обычного страстного поцелуя в губы, она подставила ему щеку.
— Проходи, — как-то торопливо и, отводя глаза, сказала она, жестом приглашая пройти в гостиную.
Игорь недоумевал, что послужило причиной такого изменения в температуре их отношений. Неужели она что-то заподозрила, и его ожидает сцена супружеской разборки, которой он так тщательно пытался избежать. Он опустился в кресло цвета слоновой кости, где сидел каждый раз, приходя к Сашеньке в гости.
— Будешь чего-нибудь? Чай? Кофе? — предложила хозяюшка.
Игорь отрицательно покачал головой. Платина подошла к бару и щедро плеснула виски в широкий стакан.
— На, Гош, выпей, — она протянула напиток ему.
— Гош, я должна тебе сказать, что я тебя больше не люблю, — собравшись с духом, быстро произнесла Платина.
От такого сюрприза Полевой на мгновение потерял дар речи. С одной стороны, он почувствовал невероятное облегчение от того, что Сашка сама решила все проблемы. Но с другой, он чуть не взвизгнул от острого укола ревности, пронзившего его в самое сердце. Желая сохранять хотя бы внешнее спокойствие, он поставил стакан с виски на зеркальный столик и посмотрел на свою любовницу:
— Алекс, ты репетируешь роль в каком-то спектакле?
— Нет, Гошенька, это не роль. Я представляю, как тебе больно сейчас это слышать, но я полюбила другого.
— Что? — только и смог выговорить он, не веря в происходящее. Господь услышал его молитвы! Эта женщина своими руками поставила точку в их отношениях.
Но он не мог подать виду, как он счастлив, поэтому заставил дрогнуть уголки рта, вцепился руками в мягкий плюш подлокотников кресла. Он с ней еще поборется за звание народного артиста.
— Понятно, понятно, — сдавленно сказал он и встал.
Саша заплакала и бросилась ему на шею:
— Гошенька, я не хотела причинить тебе боль, но я не могла от тебя это скрывать. Это было бы нечестно!
— Что ж, это твой выбор, — он аккуратно освободился из ее объятий и направился к двери. — Прощай, Александра! — посмотрев в зеркало, он элегантно прикоснулся к своей великолепной шевелюре.