— Ты что это, тёзка, уж не заболел ли?
— Да, горло чего-то…
— Перекупался, целые дни, наверно, в море торчишь. Нет чтобы хоть книжку в руки взять, вам ведь задали что-нибудь на лето?
Ночью у меня ужасно болело горло, но я молчал, потому что действительно вчера перекупался, и чувствовал, что горло болит всерьёз.
Лежу я так, ворочаюсь, и сон не идёт. Буля подходила ко мне ночью, лоб пощупала, а я глаза скорей закрыл, как будто сплю. А рано утром Буля опять подошла ко мне. Я опять глаза закрыл, но она громко сказала:
— Боже мой! Скарлатина. Встань, Леонтий!
Отец соскочил босиком на пол, спросонок понять ничего не может, смотрит как ошарашенный, а мне даже, смешно стало, и я сказал:
— Да вы что, в самом деле!
— Так ты не спишь, тёзка? Поставь-ка вот градусник. Леонтий, надо бы врача вызвать, а пожалуй, и «скорую помощь». Сомнений никаких нет. Вот смотри, — и Буля стала показывать отцу на моё лицо, — видишь красный треугольник вокруг носа? Это точно скарлатина. Беги в поссовет, звони в город.
Отец засуетился, никак штаны не мог надеть и все на меня смотрит.
— Как же это ты, Александр, а я-то думал, ангина, ещё ругал тебя вчера, ты уж на меня, брат, не обижайся.
Мне даже как-то не по себе стало, такой отец чудной, что это с ним — прощения у меня просит.
Отец ушёл, а Буля стала мои шмотки на кровать класть, а сама говорит:
— Тебя, тёзка, в больницу возьмут, видишь ли, это обязательно: при скарлатине в больницу берут. Подумать только, маленький был — никаких скарлатин, а всё же вот не проскочил мимо, но ты, тёзка, не печалься, дня три-четыре только неважно будет, а потом карантин будешь отбывать, я к тебе ходить буду. Молочка попьёшь тёпленького? Ну выпей!
— Нет, Буля, не могу глотать, даже говорю и то с трудом.
А Буля совсем прямо расстроилась.
— Ладно, давай сюда молоко, — прохрипел я.
Пришёл отец, а вернее бы сказать, прибежал и сказал, что он с трудом дозвонился и что «скорая помощь» приедет. А Буля ему сказала, чтоб он не нервничал, что это обычное дело — детские болезни, что все дети, какие есть, все ими болеют, и что она сейчас даст ему завтрак и чтобы он ехал на работу, а она отвезёт меня в больницу.
Отец сказал, что ни за что и что сам повезёт меня в больницу, а Буля ему сказала, что в этом нет никакого смысла, потому что «скорая помощь», хоть она и называется «скорая», совсем даже неизвестно, когда приедет, может, только к вечеру, и что все мужчины — паникёры.
И конечно, всё-таки Буля взяла верх, и отец позавтракал и уехал на работу, а «скорая помощь» пришла хоть и не вечером, но всё-таки после обеда; и конечно, врач сказал, что у меня скарлатина, и меня, как раненого, положили на носилки. А Буля тоже села в машину, и мы поехали в больницу.