– Нет! Никаких изменений. Эти слова даны нам светом. Никаких изменений!
– Ты уверен? А может, строчку там, строчку здесь – ради блага людского? “Многие этого не поймут?”, “Это может оскорбить?”, “Здесь неясно изложено?”
– Никаких изменений.
Он вопросительно поднял брови.
– А кто ты таков, чтобы на этом настаивать?
– Я был здесь в момент, когда они были даны, – ответил я. – Я видел, как они появились, видел сам!
– Поэтому, – подытожил он, – ты стал хранителем свитка?
– Почему именно я? Им может стать любой, если поклянется ничего в нем не изменять.
– Но кто-нибудь все равно будет хранителем?
– Кто-нибудь, наверное, будет.
– Вот тут и начинают появляться служители святого свитка. Те, кто отдает свои жизни, чтобы защитить некий образ мыслей, становятся служителями этого образа. Однако появление новых мыслей, нового пути – это уже само по себе изменение, и оно приносит конец миру, сложившемуся до него.
– В этом свитке нет угроз, – сказал я. – В нем любовь и свобода!
– Но любовь и свобода – это конец страху и рабству.
– Конечно! – Воскликнул я с досадой, к чему он клонит? Почему Лесли молчит? Разве она не согласна с тем, что это…
– А те, кто живет за счет страха и рабства, – продолжал Леклерк, – обрадуются ли они, узнав об истинах, заключенных в этом свитке?
– Наверное, нет, но мы не можем допустить, чтобы этот… Свет…
Угас!
– И ты обещаешь оберегать этот свет? – Спросил он.
– Конечно!
– А другие свиткиане, твои друзья, они тоже будут его защищать?
– Да.
– А если наживающиеся на страхе и рабстве убедят правителя этой земли в том, что ты опасен, если они нападут на твой дом с мечами в руках, как ты будешь защищать свиток?
– Я убегу вместе с ним!
– А если за тобой будет погоня и тебя загонят в угол?
– Если потребуется, я буду сражаться, – ответил я. Есть принципы дороже самой жизни. Есть идеи, за которые стоит умереть.
– Вот так начнутся войны за свиток, – старик вздохнул. -
Доспехи, мечи, щиты и знамена, лошади, пожары и кровь на мостовой. И войны эти будут не малыми. Тысячи истовых верующих придут тебе на подмогу. Десятки тысяч умных, ловких и смелых. Но принципы, заключенные в свитке, опасны для всех правителей. Десятки тысяч выступят.
И тут я начал понимать то, что пытался сказать мне Леклерк.
– Чтобы вы могли отличать своих от чужих, – продолжал он, – тебе понадобится особый знак. Какой выберешь ты? Что начертаешь на своих знаменах?
Мое сердце застонало под тяжестью его слов, но я продолжал отстаивать свою правоту.
– Символ света, – ответил я. – Знак огня.
– И будет так, – продолжал он эту еще не написанную историю, – что знак огня встретит знак креста на поле брани во Франции, и огонь победит. Победа будет славной, и первые города знака креста будут сожжены дотла твоим святым огнем. Но крест объединится с полумесяцем, и их огромное войско вторгнется в твои пределы с юга, запада, востока и севера. Сотни тысяч воинов против твоих восьмидесяти тысяч.