Вульф рассматривал её, стараясь сохранять любезное выражение лица, и это ему почти удавалось.
— Но почему же обязательно полмиллиона? Ведь у вас же четверо соперников.
— Да нет же, — сказала она доверчиво, — мы возьмем именно первый приз. Полмиллиона. — Она вдруг вся подалась вперед. — Скажите, у вас когда-нибудь бывают озарения?
Вульф на миг перестал следить за выражением лица, и оно сразу же помрачнело.
— Озарения? Это в каком же смысле?
— Ну, обычные озарения, когда тебе вдруг открывается будущее. У меня было, два раза, один раз еще в молодости, потом долго не повторялось, до того дня, когда я впервые прочитала объявление о конкурсе. Оно снизошло на меня, вошло внутрь так внезапно, что я даже толком ничего и не почувствовала, только уверенность, что эти деньги будут наши. Ах, это такое приятное, такое удивительно прекрасное ощущение — быть в чем-то совершенно уверенной, а в тот день оно заполонило меня всю целиком, с головы до пят, так что я даже подошла к зеркалу, думала, может, что-то увижу. Я, правда, так ничего и не увидела, но с тех пор эта уверенность не покидала меня ни на минуту. Так что можете мне поверить, первый приз наш. Бюджетная комиссия уже разрабатывает, как лучше всего потратить эти деньги.
— Да-да, конечно, — сумрачное выражение уже не сходило с его лица. — А те пять стихов, что Далманн дал вам вчера вечером, как вы передали их своим коллегам? По телефону, телеграфом или авиапочтой?
— Ха! — ответила она, и, по всей видимости, это было все, что она предполагала сообщить по этому поводу.
— Ведь конечно же вы их как-то передали, — констатировал Вульф без тени сомнения, — чтобы они не теряя времени смогли приступить к работе. Разве не так?
Она снова выпрямилась.
— Никак не могу понять, какое кому до этого дело. Ведь условиями конкурса не запрещается, чтобы вам кто-нибудь помогал. И вчера об этом ничего не говорили. Сегодня утром я действительно звонила миссис Чарлз Дрейпер, она мой заместитель, вице-президент нашей лиги, я же должна, я просто обязана была сообщить ей, что не смогу вернуться сегодня и вообще неизвестно, когда смогу. Это был сугубо приватный разговор.
Было совершенно ясно, что он так и останется приватным. Вульф решил, что настаивать бесполезно, и сменил тему.
— Другая причина, по которой я хотел с вами встретиться, мисс Фрейзи, это необходимость извиниться перед вами от имени моих клиентов, фирмы «Липперт, Бафф и Асса», за нелепую шутку, которую позволил себе вчера вечером мистер Далманн, показав вам какой-то листок и заявив, будто это ответы на конкурсные четверостишия, которые он только что вам раздал. Я считаю, что эта шутка была не просто глупой, но и весьма дурного тона. Так что примите от меня извинения от лица его коллег.