Фьямма положила перо, потянулась к полке и сняла с нее два тигля — «аиста» с длинным прямым горлышком и «змея» — с крученым.
— Вопрос только один: по какому пути скорее пойдет реакция? По прямому, быстрому, но и более рискованному, или по длинному и извилистому?
За спиной у нее тихо гудел атанор. Как принято у хорошей хозяйки, в каждом устье алхимической печи булькала своя кастрюлька. На каменной столешнице уже плясал огонек в открытой горелке. Рядом стояла наготове колба с растительной субстанцией, из которой Фьямма намеревалась выделить летучий компонент — тот, что заставляет растение тянуться к солнцу: «подобное возвращается к подобному». Она предпочитала называть его «птицей», в алхимии же он назывался «живым огнем», или «семенем минералов» — тот тайный, неуловимый катализатор любого развития, за которым охотились все алхимики, но пока никто не смог его выделить.
— Любое зарождение требует оплодотворения, — произнесла она. — Но с какого перепугу эти идиоты (Фьямма подразумевала алхимиков) считают, что возможно оплодотворить минерал? Из первоэлементов они формируют яйцо и работают с ним и так, и этак, но разве хоть кто-то вывел из него дракона? Как верно сказал Вальтер: с чего вы взяли, что драконы вылупляются из яиц, да еще и каменных? Бойтесь торных путей и общих мест, неудачники!
Фьямма с удовольствием вспомнила последний диспут в Колледжиате, который закончился сварой, переходящей в драку, и захихикала, вспоминая, как Даниэль в панике утаскивал ее оттуда, а она брыкалась и требовала отпустить ее — она еще не закончила с наглым стариком, председателем коллегиума! Как бедолага Даниэль потом выговаривал ей, бледный от гнева: «Негодяйка, выдрала половину бороды одному из самых почтенных ученых Каррены, как же ему теперь без нее показаться на людях?» — «Зато теперь все увидят его истинное лицо!» — возразила она с хохотом. Почему-то ей доставляло огромное наслаждение бесить Даниэля — может, потому, что в гневе он казался ей более живым… «Эх, жаль, что меня туда теперь не пускают! Но им придется — когда я принесу в Колледжиат новорожденного дракона!»
Фьямма еще раз посмотрела на обе длинные реторты и решительно выбрала ту, что с прямым горлышком. Опаснее, но скорее. Поместила внутрь реактив и поставила на огонь. Выбрала подходящие песочные часы, перевернула и принялась следить за бегущим вниз ручейком песчинок, поглядывая на желто-зеленое, терпко пахнущее варево внутри реторты. При нагревании происходит высвобождение духа — но сколько ни трансформируй неживое, живым оно не станет. Как же алхимики не понимают этого?