Из радиоприемника слышатся лишь помехи, и я пытаюсь настроиться на волну своих эмоций. Конечно, я ревную, но, кроме того, чувствую себя каким-то растерянным, лишенным связи с самим собой. Как и Брук, я тоже играл роль - роль Тупого Бойфренда и, кажется, вполне успешно с ней справлялся. Но, когда началось облизывание рук, не смог продолжать игру Конечно, раньше я не раз видел Брук целующей других мужчин на сцене. Кроме того, однажды мне довелось встретиться с извращенцем, который охотно сообщил мне, что, когда Брук было пятнадцать, он снимался с ней в эротическом эпизоде. Но это - другое. Это - в границах допустимого. То есть я, честно говоря, точно не знаю, где именно проходят эти границы, но лизание пальцев - далеко за их пределами, однозначно.
Доезжаю до своего холостяцкого убежища в два часа ночи. Вождение утомило меня, притушило гнев. Я по-прежнему злюсь, но в то же время раскаиваюсь. Звоню Брук.
- Прости. Я просто… просто не мог больше там оставаться.
Она говорит, что все спрашивали ее обо мне, что я унизил ее, подверг опасности ее карьеру. Она жалуется: все наперебой хвалили ее, но она не получила от этого ни малейшего удовольствия, потому что единственный человек, с кем ей хотелось разделить успех, взял и сбежал.
- Из-за тебя я не могла сосредоточиться, - с обидой произносит она. - Мне пришлось выкинуть из головы мысли о тебе, чтобы сосредоточиться на своих репликах, а это очень сложно. Если бы я когда-нибудь сотворила что-либо подобное во время твоего матча, ты бы с ума сошел.
- Я не мог смотреть, как ты лижешь руку этого парня.
- Андре, это была роль. Роль! Ты забыл, что я актриса? Что этим я зарабатываю себе на жизнь? Что это все - не по правде?
Хотел бы я забыть!..
Начинаю оправдываться, но Брук заявляет, что не хочет ничего слышать, и вешает трубку.
Я стою в центре гостиной и чувствую, как пол уходит у меня из- под ног. Прикидываю вероятность землетрясения в Вегасе. Не знаю, что делать, куда встать. Я подхожу к полке, на которой стоят мои теннисные кубки, беру один и швыряю через всю гостиную и кухню. Он разлетается на осколки. Беру следующий и швыряю в стену. Один за другим разбиваю все свои спортивные трофеи. Кубок Дэвиса? Бабах! Открытый чемпионат США? Бах! Уимблдон? Бах! Вытаскиваю из сумки ракетки и пытаюсь расколотить стеклянный кофейный столик, но лишь разбиваю ракетку вдребезги. Я подбираю разбитые кубки и швыряю их вновь и вновь об стены и мебель. Когда разбивать уже нечего, бросаюсь на кушетку, покрытую кусками штукатурки, отлетевшей со стен.
Несколько часов спустя открываю глаза. Обследую повреждения так, будто их нанес кто-то другой. Все это сделал не я, а тот, кто отвечает за половину сделанных мною глупостей.