Одна из актрис замечает, сколько еды исчезает на моем конце стола. Смотрит на меня с беспокойством:
- Ты всегда так ешь? - спрашивает она.
Я ИГРАЮ В ВАШИНГТОНЕ, мой противник - Флэч. Брэд призывает отомстить ему за прошлогоднее поражение на Уимблдоне, но меня эта идея не вдохновляет. Мстить? Опять? Кажется, мы уже это проходили. Мне жаль, что Брэд, ослепленный своей «бредософией», не в состоянии понять мои чувства. Он что, думает, что он - Брук?
Я, разумеется, проигрываю Флэчу, после чего заявляю Брэду: все, я закрываю лавочку до конца лета.
- На все лето? - недоумевает тот.
- Увидимся осенью.
Брук живет в Лос-Анджелесе, я большую часть времени провожу в Вегасе. Слим тоже там, и мы постоянно закидываемся метамфетаминами. Мне приятно чувствовать себя счастливым, полным энергии, удачно выбравшимся из душной ловушки. Мне нравится вдохновение, пусть и вызванное химией. Я не сплю несколько ночей подряд, наслаждаясь тишиной. Никто не звонит, не шлет факсы, не беспокоит. Можно спокойно бродить по дому, раскладывать по местам выстиранное белье и размышлять.
- Я хочу избавиться от пустоты, - говорю Слиму.
- Да, - отвечает тот. - Понимаю.
Помимо прочих радостей химии, я испытываю откровенное наслаждение от саморазрушения, от сокращения собственной карьеры. Десятилетиями я предавался мазохизму как любитель и вот теперь пытаюсь выйти на серьезный профессиональный уровень.
Физические последствия, однако, чудовищны. После двух суток под наркотой, без минуты сна, я похож на зомби. У меня еще хватает нахальства недоумевать, почему мне так плохо: я же спортсмен! Мое тело должно справляться с такими нагрузками! Вот Слим постоянно под наркотой, а чувствует себя прекрасно.
Между тем Слима невозможно узнать. И дело здесь не только в наркотиках. Его всегда до дрожи пугала перспектива стать отцом, и вот однажды ночью он звонит мне из больницы и сообщает: это все-таки произошло.
- Что именно?
- Она родила. На несколько месяцев раньше срока. Мальчика. Андре, он весит меньше килограмма. Доктора не знают, выживет ли он.
Я лечу в больницу Санрайз, где мы со Слимом когда-то появились на свет с разницей в двадцать четыре часа. Смотрю сквозь стекло на этого ребенка, едва достигающего размера моей ладони. Доктора говорят нам, что он очень слаб. Ему будут вводить антибиотики.
Наутро врачи сообщают: от антибиотиков пришлось отказаться. Лекарство вводили ребенку в ногу, и она воспалилась. Кроме того, он не в состоянии самостоятельно дышать, его надо держать на искусственной вентиляции легких. Это очень рискованно. Врачи считают, что легкие у ребенка недостаточно развиты для того, чтобы использовать аппарат ИВЛ. Но без аппарата мальчик умрет.