— Видишь ли, совсем отказаться от пищи ты не можешь.
Элизабет вяло согласилась отведать томленую камбалу и сваренные всмятку яйца. Она также изъявила желание выпить чашку крепкого чая. Горничная незамедлительно выполнила ее желания, и Элизабет принялась отрешенно водить по тарелке вилкой. Дэвид, закончив завтракать, спросил:
— Можно мне выйти из-за стола?
— Да, только не выходи на улицу, — сказала ему мать. — Сегодня мы идем в церковь.
— Почему сегодня? — разочарованно протянул мальчик.
— Именно сегодня, — твердо повторила Руфь, — потому что сегодня воскресенье. Ты идешь с нами, Элизабет?
Поколебавшись, девушка нерешительно кивнула. Дэвид выбежал из столовой, а Руфь, выждав, пока он удалится на достаточное расстояние, сказала:
— Что-то не так, Элизабет? С тобой что-то творится всю неделю. Если ты переживаешь из-за болезни отца, то, пожалуйста, успокойся. Я уверяю тебя, что он вскоре поправится.
— Я нисколько о нем не беспокоюсь, — ответила Элизабет. — Он будет делать то, что говорит ему мать. И потому я уверена, что с ним будет все в порядке.
Она ткнула вилкой в камбалу, но не могла заставить себя положить в рот ни одного кусочка.
— Ты ведешь себя как больной человек, — сказала Руфь. — Несколько дней ты ничего не ешь и постоянно хандришь.
Элизабет молча кивнула. Тишину в комнате нарушил только ее трепетный вздох.
— Я очень недолго нахожусь в роли хозяйки дома, — сказала Руфь. — И уж тем более мне непривычно заменять мать юной девушке, которой я сама на несколько лет старше. Я все-таки попытаюсь. Либо ты больна, либо что-то заставляет тебя страдать.
— Я действительно страдаю, — сказала Элизабет. — Я чувствую себя настолько гадко, что даже не представляю, как мне из всего этого выбраться.
Руфь решила, что она слегка преувеличивает и спокойно кивнула, не отводя от нее взгляда.
— На прошлой неделе я была у врача, — произнесла Элизабет слабым, но внятным голосом. — Он не известен нашей семье, однако у меня есть все основания полностью доверять ему и не сомневаться в его компетентности. Я пришла к нему под вымышленным именем.
— По какой же причине?
— По причине необходимости осмотра, который мне предстоял. Руфь, я не знаю, как мне это выговорить, но… я беременна.
У Руфи было такое чувство, что под их ногами разверзлась пропасть. С трудом она обрела голос.
— От кого же?
— От кого, не имеет ровным счетом никакого значения, — вызывающе ответила Элизабет.
Руфь попыталась взять себя в руки.
— Он знает?
— Разумеется, не знает, — ответила Элизабет. — И у меня нет ни малейшего намерения говорить об этом ни сейчас, ни позже.