После завершения трапезы все обитатели и гости этого дома отправлялись вздремнуть. Девушки проводили Чарльза, Руфь и Дэвида в отведенные им покои. Мальчик тут же удалился в свою комнату, а муж и жена наконец получили возможность поговорить друг с другом.
— Ты знаешь, и место, и люди просто потрясающие, — сказала Руфь. — Словно ожившая книга о путешественниках.
— Голландец — человек очень противоречивый. Он сказочно богат и обладает колоссальными связями, — сказал Чарльз. — Ты слышала, как он предлагал вложить свои деньги в компанию под предлогом помощи в наших финансовых затруднениях?
— Да, я слышала это. Но ты, кажется, не слишком этому обрадовался.
Чарльз невесело усмехнулся.
— Я это все предвидел и одновременно боялся. Голландец, понимаешь ли, далеко не альтруист. Только дай ему наложить свои жирные лапы на «Рейкхелл и Бойнтон», и он в мгновение ока станет главным держателем акций и основным участником дела. Мы с Джонни и ахнуть не успеем, как для нас все будет кончено.
— Все понимаю, — произнесла Руфь задумчиво. — Я вспоминаю, как ты однажды сказал мне — на Востоке правда никогда не лежит на поверхности. Наверное, ты прав. Здесь существует как бы несколько уровней понимания одного и того же явления, и каждый следующий всегда тоньше предыдущего.
— Ты сделала очень проницательное наблюдение, Руфь, — сказал он. — Есть люди, которым никогда не дано постичь истины Востока, и их бизнес неизменно терпит здесь крах. Системы ценностей здесь совсем иные, не те, которыми мы привыкли пользоваться дома.
Руфь глубже вздохнула.
— В первый раз за все те долгие годы, которые прошли с того дня, когда я узнала о твоей неверности, я смогла наконец понять тебя. В свое время я считала, что ты принимаешь меня за дурочку, уверяя в отсутствии всякой связи между этими изменами и нашей любовью. Теперь, когда я увидела этих молоденьких девушек, мне легко представить, как одна из них после окончания трапезы идет вслед за тобой в эти комнаты… И я наконец-то понимаю, каким образом близость с такой девушкой может оказаться не более значительной в жизни мужчины, чем изысканный десерт из кокосового ореха, бананов и еще Бог знает каких фруктов…
Чарльз взглянул на нее с грустной улыбкой.
— Ах, Руфь, ты слишком щедро отпускаешь мои грехи. Я этого не заслуживаю. Я бы мог взять себя в руки и справиться с собой. Я бы мог отказаться о девушек Голландца. Но я был слаб. Есть мужчины, у которых пора взросления затягивается. Я, пожалуй, один из них. Сейчас я тебе скажу одну вещь, которую никогда не смогу доказать; я предлагаю тебе просто поверить мне на слово. Если бы я приехал в Джакарту без тебя, Голландец, само собой, не забыл бы снабдить меня девушкой. Веришь ты этому или нет, реши для себя сама, но сегодня я бы огорчил его отказом.