Мы подружились в восьмом классе, а мне мама накануне подарила гитару в честь окончания семилетки. И я очень быстро обучился несложным аккордам, а поскольку я знал на память почти весь репертуар Вертинского, то стал подбирать это на гитаре и, когда мы собирались школьной компанией, исполнял разученное. Володя как-то попросил, чтобы я ему показал эти аккорды. Он тогда еще не писал и вообще не думал, что будет писать. В то время были популярны всякие буги-вуги, очень был популярен Луи Армстронг, и Володя пытался копировать его. Может, эту хрипоту он и приобрел, когда очень здорово и смешно копировал Армстронга?..
В десятом классе я уже имел первый разряд по хоккею, и вместе с Сенечкиным, вслед за Александровым, мы были на подходе к мастерам. И когда надо было поступать в институт, мы пришли к Евгении Степановне и Семену Владимировичу посоветоваться. Семен Владимирович, как человек военный, с такой напускной строгостью сказал: «Ну, молодежь, какие планы на будущее? Значит, так, чтобы всегда был кусок хлеба — в технический вуз!»
И мы решили выбрать самый красивый пригласительный билет на день открытых дверей — таким оказался билет МИСИ имени Куйбышева. А тогда все институты были жутко спортивными, и в приемной комиссии у всех спрашивали: «У вас есть разряд?» Я говорю: «Есть. Первый по хоккею!» — «Все, идем, мы тебя устроим». А я им: «Минуточку, я с другом!» А они: «Мы вам поможем!»
Они нам действительно помогли — накануне назвали темы сочинения. У нас, конечно, было по нескольку вариантов этих тем, и мы все это переписали, получили хорошие отметки…
Еще о школьных годах. Володя был очень остроумным — вы это знаете по песням. В восьмом классе преподаватель зоологии дала задание вырастить плесень на куске черного хлеба. И Володя вырастил эту плесень… на морковке.
Дело в том, что эту учительницу все называли Морковкой. И она ему этого долго, до конца учебы, простить не могла.
Или еще смешной эпизод. Я однажды получил травму, и мне надо было вставлять зубы. Мне вставили, и, как было тогда модно, один зуб стал золотым. И Володя написал в связи с этим вот такую эпиграмму:
Напившись, ты умрешь под забором.
Не заплачет никто над тобой.
Подойдут к тебе гадкие воры,
Тырснут кепку и зуб золотой.
Или вот песня «На Большом Каретном». Там стояла наша школа, там жил Володя, и в том же доме жил его хороший друг и даже какой-то дальний родственник — Анатолий Утевский. Толя учился в той же школе и был двумя классами старше нас. Он был из семьи потомственных юристов и, когда окончил школу, поступил в МГУ на юридический факультет. Мы кончили десятый класс, а Утевский уже проходил практику на Петровке, 38. Ему дали пистолет — черный такой, помните: «Где твой черный пистолет?» И вот однажды бежит этот самый Толян и кричит: «Ребята, нужно, чтобы вы выступили в качестве понятых». Там взяли какого-то уголовника. На Толяна тоже была эпиграмма. Я не ручаюсь за точность двух первых строк. В общем, Толя был очень красивый, и Володя написал… Да, если кто-то не знает — до революции самым знаменитым адвокатом в Москве был Плевако…