Дверь гостиной отворилась, явив красивейшую женщину в мире, облаченную в дорожный костюм песочного цвета.
— Кристиан, — сказала она. — Я знаю, что…
Она осеклась, увидев леди Эйвери и леди Соммерсби. Ее глаза сузились, тон стал ледяным.
— Я не знала, что у нас посетители.
Она являла собой герцогиню до кончиков ногтей.
— Полагаю, вы знакомы с мистером Грантом, одним из школьных друзей его светлости, ваша светлость? — любезно осведомилась леди Соммерсби.
— Не уверена, что имела такое удовольствие.
— Мистер Грант приходится племянником моему покойному мужу… прекрасный молодой человек и очень близкий нам.
Венеция надменно приподняла брови.
— Вот как?
— И знаете, что мы недавно узнали от мистера Гранта? — продолжила леди Соммерсби с дьявольским блеском в глазах. — Что герцог был влюблен в вас, мэм, в течение десяти лет. В свете последних событий, я убеждена, что он затеял все это представление с единственной целью привлечь ваше внимание.
Чашка леди Эйвери звякнула. Кристиан разрывался между тихим ужасом и желанием кого-нибудь убить. Неужели именно этого он добивался? Заставить Венецию обратить на него внимание? Заинтересовать, не унижаясь до ухаживаний?
Он попытался возразить. Но его язык, казалось, распух до размеров, не только затруднявших речь, но и перекрывавших доступ воздуху. Кристиан задыхался.
Жена бросила в его сторону недоверчивый взгляд. Затем повернулась к леди Соммерсби.
— Объяснитесь.
— Вы — единственная женщина, которую он всегда желал. Устроив эту бурю в стакане воды, его светлость легко поставил вас в неудобное и уязвимое положение, мэм. Отличный повод, чтобы выручить вас из неприятной ситуации?
— Блестяще, моя дорогая, блестяще, — промолвила леди Эйвери. — Теперь все обретает смысл.
— Не хотелось бы прерывать ваши восторги по поводу собственной проницательности, — заявила Венеция, — но что за чепуха? Герцог никогда даже не думал обо мне, пока не поговорил с мистером Таунсендом, да и потом вспоминал нечасто.
— Прошу прощения? — воскликнули хором обе сплетницы.
— Мистер Таунсенд был ужасным мужем, но его светлость не знал об этом. Вряд ли его можно винить в том, что он поверил мистеру Таунсенду на слово. И почему бы в ответ на прямой вопрос ему не воспользоваться историей мистера Таунсенда в качестве назидательного примера? В конце концов, внешность обманчива. — Она глубоко вздохнула. — А теперь мы переходим к той части истории, которую вы, леди Эйвери, не раскопали, хотя и следовало: я была на той лекции.
Леди Эйвери ахнула.
— Вы шутите, мэм.
— Отнюдь. Спросите любого. Мисс Фицхью собирала материал для статьи о выпускницах Рэдклиффа, и мы с леди Фицхью сопровождали ее в Америку. Можете себе представить нашу реакцию на обвинения герцога. Мисс Фицхью сожгла бы его владения, будь у нее такая возможность. Но у меня возникла идея получше. Я решила, что заставлю герцога заплатить его сердцем. С этой целью я купила билет на «Родезию».