— Ты здесь, — произнес он с сильным шотландским акцентом, который она так хорошо помнила.
Он сурово смотрел на нее.
Амелия не могла вымолвить ни слова. Ей казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет у нее из груди. Несмотря на все совместные радости и удовольствия и на то, что теперь ей было известно и о его богатстве, и об аристократическом происхождении, она чувствовала, что он по-прежнему способен по собственному усмотрению превращаться в грубого и устрашающе грозного горца.
Она с усилием сглотнула и буквально выдавила из себя ответ, потому что не собиралась позволять ему себя сломать:
— Да. А ты сбежал.
— Да, от англичан. — Он перебросил ногу через спину лошади и спрыгнул на землю. — Мне сказали, что ты сыграла определенную роль в осуществлении плана по спасению меня из английской тюрьмы. Что это ты предложила привести в мою камеру отца Дугласа, чтобы он одолжил мне свою сутану.
Она облизала губы.
— Да. И он с радостью согласился.
— Но тебе не следовало так рисковать, девушка. Если кто-нибудь об этом узнает, за твою голову будет объявлено вознаграждение. Тебя могут обвинить в государственной измене. — В его глазах полыхнул гнев. — О чем ты только думала? Ты подвергла себя опасности, и это снова порождает во мне желание покрепче тебя связать. Все, что угодно, лишь бы ты не пострадала. Тебя следует запереть и никуда не выпускать.
Лицо Амелии вспыхнуло от возмущения.
— Запереть? Честное слово, Дункан, ты до сих пор считаешь меня наивной и испуганной пленницей, которой не выжить без твоей мудрости и защиты! Что мне сделать, чтобы убедить тебя в том, что я уже давно не та девушка, которую ты похитил из форта Уильям? Я очень близко познакомилась с окружающим миром и узнала о нем много нового. И теперь я абсолютно самодостаточна. Я тебя покинула, ты не забыл? Я не испугалась того, что, выйдя из замка, мне придется взять на себя ответственность за свою жизнь. Поэтому не смей спрашивать, не булыжники ли у меня в голове вместо мозгов. Я вполне способна принимать самостоятельные решения и делать то, что считаю необходимым.
У горца на щеках заходили желваки. Он прищурился.
— Девушка, ты будишь во мне зверя, тебе это известно?
— Да, и мне до этого нет никакого дела. Будь ты хоть трижды диким зверем, я тебя не боюсь.
Он долго молча смотрел на нее, будто решая, продолжать ему этот спор или нет. Затем он пересек поляну, направляясь к ее противоположному краю.
— Твой план сработал отлично, — несмело произнес он, и она вздохнула с облегчением, потому что ей стало ясно, что Дункан выбросил белый флаг. — Отец Дуглас нам очень помог и, кстати, нисколько не возражал против наручников.