Дункан подошел к ней.
— Полагайся только на себя, девушка. Не доверяй никому.
Она перевела взгляд с затянутого тучами неба на его обеспокоенное лицо. Его слова были мудры, и она это понимала, но в данный момент ей более важным показалось промелькнувшее в его глазах сочувствие. Не могла она не отметить и собственное учащенное сердцебиение. Она разглядывала Дункана, как будто видела его впервые. Ее взгляд скользил по его лицу, и казалось, он понимает ее чувства.
Горец отвернулся и теперь смотрел на лес. На его щеках ходили желваки, а грудь расширилась от глубокого вдоха. Амелия не могла отвести от него глаз, так поглощена была внезапным желанием понять, о чем он думает.
Мясник подошел ближе.
— Тебе предстоит многое узнать об этом мире, девушка.
Амелия чувствовала себя выброшенной из своего упорядоченного и уютного мирка и была вынуждена признать, что он прав. То, что с ней происходило, никак не укладывалось в рамки ее явно ограниченного жизненного опыта.
Вдруг Дункан потянулся к ней, и она почему-то совершенно не испугалась, когда он провел большим пальцем по ее губам и обвел взглядом ее лицо. Где-то в ветвях защебетала птица… Он наклонился и осторожно коснулся губами ее губ.
И это каким-то совершенно необъяснимым образом вдруг ее утешило и подбодрило. Она уже совсем ничего не понимала…
Тем не менее Амелия немедленно отстранилась и попятилась от него. Но он последовал за ней. Все ее чувства были как натянутая струна, и ей казалось, что она растворяется в окружающем мире, потеряв способность даже думать.
Мужчина смотрел на нее воспламенившимся взглядом, хотя ей показалось, что этот поцелуй изумил его не меньше, чем ее. Затем он отступил назад и переключил свое внимание на седельные сумки, одновременно подтягивая подпругу и собирая в кулак поводья.
Она вытерла влагу с губ.
— Почему ты это сделал?
Он не ответил, просто повел лошадь к краю поляны.
— Я хочу, чтобы ты меня отпустил, — тихо попросила она, идя за ним. — Во всем этом нет моей вины. Что бы ни сделал Ричард, это не имело отношения ко мне, и я ничего об этом не знаю. И я не понимаю, почему Ангус так сильно меня ненавидит, если это он выстрелил в моего отца во время сражения. Не я его обидела. Все как раз наоборот — он причинил горе мне.
Дункан остановился под деревьями и обернулся к Амелии.
— Ярость, которая пожирает Ангуса, очень трудно облечь в слова. Эта ярость пожирает нас всех, и тебе этого не понять.
Она вспомнила страстное негодование, охватившее ее, когда он вошел в ее спальню.
— Возможно, ты меня недооцениваешь.