Лэйкен Мерфи.
Он опять рассмеялся, но теперь смех звучал немного иначе. Он был мягче, и в нем слышалось некоторое удивление.
Лэйкен Мерфи. Весьма неординарная особа. Он пересек веранду и сел в шезлонг. Откинувшись на спинку, он припомнил подробности своего разговора с отчаянной блондинкой. На губах его играла улыбка. Он вспомнил ее хрипловатый голос. Маленькую родинку чуть выше правого уголка рта. Упорство, с которым она заставляла себя держаться перед ним бодро и смело. Искренность, сквозившую в ее глазах. В высшей степени необычных глазах. Менявших цвет всякий раз, когда он встречался с ними. То голубыми, то зелеными, то серыми. А потом, когда она отдалась порыву своих чувств, они приобрели оттенок штормового моря.
Знала ли она, сколь вызывающим, соблазнительным был не только ее взгляд, но и каждое движение?
Его удивило, что слушать, как она говорит, смотреть на нее было ему до такой степени приятно и интересно. Он чувствовал, что загорелся больше, чем в обществе обнаженной женщины в его постели.
И хотя в офисе он отказался поддаться ее напору и вспомнить то, что не хотел вспоминать, теперь он не мог подавить беспокойства, которое она в нем пробудила.
Он встречал женщин более красивых, чем она. Более чувственных. Но ни одна из них не шла в сравнение с Лэйкен Мерфи.
Он задумался — что было бы, если бы она жила в Чикаго и принадлежала к тому же кругу, что и он?
Увлекшись игрой воображения — благо впереди была целая ночь — он представил себе, как явился бы на вечер, ведя ее под руку. Представил, как она смотрела бы людям прямо в глаза и говорила то, что думает. Никакого притворства. Никаких условностей. Все как есть.
Эта картина заставила его злорадно ухмыльнуться. Тетя Мириам лишилась бы дара речи.
Продвинувшись еще на один шаг, он представил, как входит в воображаемую спальню — ее спальню. Она лежит в постели — золотистые волосы ярким пятном выделяются на белых подушках. На ней…
Тут его мысли спутались. Что могло быть на ней надето? Ничего особенно вызывающего. Никаких кружев или оборок.
Изумрудная атласная пижама, решил он наконец. Несколько пуговиц расстегнуто, так что в V-образном разрезе видны упругие приятные груди. А ее глаза — эти потрясающие глаза — в которых отражается зеленый атлас, полны нескрываемой радости, что он пришел. Именно он и никто другой.
Между ними не будет никакой игры, никакого стремления повелевать. Это видно по ее глазам. Она хочет его и не пытается этого скрыть. Ее не волнует его банковский счет или его положение в обществе. Ей нужен только он сам.