Взгромоздив ветки поверх тех, что принес он, она потерла покрытые царапинами руки.
— Что теперь?
— Идите вниз и принесите еще ветки, пока я буду строить.
Подавив стон при мысли, что придется снова работать топором, она спросила:
— А что вы собираетесь строить?
— Уютное убежище, которое укроет меня от нечистоты мира. Идите за ветками.
Сделав неприличное движение, которое он не мог видеть, она пошла назад. И каждый раз, возвращаясь с ветками, она видела, что постройка становится все крепче.
Когда день разошелся, и хижина приобрела устойчивые очертания, Марк остановил работу и внимательно посмотрел вдаль, словно прислушиваясь к шуму ветра или ловя какие-то отдаленные звуки. Через минуту он слегка кивнул и продолжил работу. Если он что-то и слышал, это не улучшило его настроения.
Около полудня Лэйкен опустилась на камень рядом с хижиной и вытерла пот, струившийся по ее лицу.
— Не хотите поменяться? — спросила она, оттягивая мокрую рубашку. — Я буду связывать уютную лачугу…
— Уютное убежище.
— … а вы займете мое место и будете таскать эти кучи.
Он ответил не сразу. Он продолжал работу и, не глядя на нее, сказал:
— В те дни, когда старики были живы, женщины работали. Они готовили и чистили. Прислуживали и растили детей. Скребли бычьи шкуры, пока те не становились мягкими. Но главное — они не мешались под ногами и помалкивали. — Он посмотрел на нее поверх плеча. — Как вы думаете, почему эти дни называли старыми и добрыми?
Лэйкен, конечно, знала, что можно ответить на это, но она была слишком утомлена, чтобы сделать нечто большее, чем просто бросить в него маленькой веточкой и, поднявшись на ноги, снова спуститься к ручью.
К тому времени, когда они прервались для ленча — консервированные сосиски с крекерами — костяк уютного убежища был закончен. В нем было около двух метров в диаметре и изнутри по периметру было выложено ивовыми листьями. В центре, на каменном полу он устроил небольшой очаг, рядом с которым находилось место для запаса воды.
После ленча, когда сушняк в основном прогорел, Марк уложил несколько плоских каменных плит поверх дымящихся углей, а затем натянул на деревянную раму голубую просмоленную парусину.
Марк не обратил никакого внимания на ее похвалу, когда она подивилась, как быстро он со всем этим справился. И он ничего не ответил, когда она попыталась поддеть его, сказав, что его миленькая хижина напоминает иглу для смурфов.
Марк находился здесь против своей воли. И она это знала. Они не были друзьями. И он имел полное право точить на нее зуб.
Она еще раз спустилась в ущелье — к роднику, который недавно обнаружила. Погрузила голову в ледяную воду, а затем основательно напилась.