— Вы должны помнить, что мне было одиннадцать лет. Это имя мне не понравилось. Мне хотелось чего-то более мужественного. Ревущий Медведь или Кровавый Кулак. — Его губы скривились в самоуничижительной улыбке. — Марк Идущий По Звездам должен был обитать в иных местах.
Он встретился с ее глазами:
— Теперь вы знаете мое индейское имя. Он поставил свою кофейную чашку и пошел
прочь от костра в темноту ночи.
Лэйкен долго смотрела на то место, где он только что был. Марк Аврелий Рид Идущий По Звездам.
Он думал, что владеет собой и недоступен человеческим эмоциям. Лэйкен знала лучше.
Несколько минут назад, когда он рассказывал ей свое прошлое, она видела в его глазах огонек той же муки, который был там, когда ему исполнилось двенадцать.
Она боролась с желанием последовать за ним. Последовать за ним в темноту и сжать его в объятиях, чтобы мука о прошлом покинула его.
И в этот миг она поняла, что любит его. Она любит его.
Издав легкий смешок, Лэйкен провела по лицу рукой. Боже правый, она любит его.
За последние две недели Лэйкен узнала, что это за человек, но где же страх? Куда девалось предчувствие мучений?
Их не было. Была только радость. Радость настолько невероятная, настолько самодовлеющая, что слезы выступили у нее на глазах.
Он был человеком, сделавшим себя столь же холодным и твердым, как горы позади нее. И она любит его.
Марк стоял в темноте, чувствуя, что каждый его мускул негодующе напряжен. Черт побери, она крепко взялась за него. Это было не просто вторжение в его прошлое. Именно она, тот факт, что она здесь, рядом с ним, заставил его почувствовать нечто такое, с чем он не знал, как ему быть.
Еще в Чикаго он понял, что Лэйкен не похожа на тех, кого он знал раньше, но он и не предполагал, что она способна поколебать его самые устойчивые представления.
Теперь, стоя в темноте, он вспомнил те ощущения, которые испытывал, когда ее руки двигались по его телу. Вспомнил, насколько близок он был к тому, чтобы притянуть ее к себе и сделать любовь прямо там, в горах. Очень близок. Даже слишком близок.
Много лет назад Марк открыл, какова его природа. Это было написано раз и навсегда. Выбито в камне. И он не мог допустить, чтобы женщина, чья роль в его жизни должна быть незначительна и непродолжительна, снова вернула его в те дни, когда все было неясно и неотчетливо.
Этим же днем, чуть раньше, когда он стоял на естественном балкончике и смотрел вниз, ему казалось, что он обрел известный покой. Теперь он понял, что тот покой был обманчивым, только подразнившим его мечтами о невозможном. И это было как-то связано с Лэйкен. Что-то связывало его с Лэйкен.