Он должен остановить это прежде, чем все зайдет слишком далеко. Должен достичь внутреннего успокоения и убедить себя, что Лэйкен Мерфи всего лишь женщина.
Потому что одним из неоспоримых и неизменных факторов его жизни был тот, что Марк не должен быть связан ни с кем.
На следующее утро, едва Лэйкен успела помыть посуду после завтрака, как Марк уже переодел плавки и сказал:
— Теперь ваша очередь.
— Моя очередь? Он кивнул:
— Сегодня я буду мыть вас. Она нахмурилась:
— Я думала, что значение имеете только вы. Я всего лишь служанка. Помощница по хозяйству и всякое такое.
— Это правильно, — сказал он медленно, оглядывая ее лицо. — Но эта часть ритуала показывает, что шаман — земной человек. Смертный. Иллюстрирует мою связь с человеком.
Взяв черный купальник с камня, на который она повесила его сушиться, он протянул его ей, а затем повернулся и пошел прочь из лагеря.
Неохотно последовав за ним, она позвала его:
— Эй, подождите. Послушайте, Марк… Вот я что думаю. Поскольку это все символические вещи, может быть, мы можем… ну, скажем, поплевать на руки и потрясти ими, договорившись, что вы смертны. Что-нибудь в этом роде, — сказала она с надеждой.
Когда он оглянулся, в его темных глазах блеснул лукавый огонек:
— Я так не думаю. Как участники, мы должны пройти через все этапы, чтобы подготовиться к заключительной стадии. Представьте себе, что вы наняли кого-то для того, чтобы пристроить еще одну комнату к своему дому. Плотнику недостаточно просто поплевать на руки, потрясти ими и договориться, что он отпилил доски нужной длины. Ему на самом деле нужно пилить их. Если он не завершит каждый шаг, общий результат будет ни на что не годен.
— Да-да, я понимаю, — пробормотала она. Лэйкен знала, что он хочет сказать. Но
думая о том, что он будет мыть ее, она заметалась между разнообразными видениями. И каждое делало ее щеки все краснее. Одно дело было любить его. И совсем другое — дать ему понять, сколь чувствительна она к его прикосновениям.
— Да, я понимаю, — повторила она медленно.
Оглядевшись вокруг, она увидела, что они не столько поднимаются вверх, сколько спускаются по крутому склону к устью ручья.
— Зачем мы сюда идем? — спросила она. — Разве я не должна принять небольшую каменную ванну?
— Нет, — сказал он, — Вы — нет.
Они пошли вдоль ручья и миновали то место, где она мыла посуду, и то, где он рубил ивовые прутья. Местами проход был загроможден валунами, обходить которые было столь же тяжело, как и те, что встречались вчера во время подъема.
Наконец он остановился и так же, как накануне, произнес: