— Ба, Мери собственной персоной! Милости просим, всегда рады!
Антон Белецкий, потирая от удовольствия костлявые руки, поднялся ей навстречу.
— Извини, — сказала Маша, — я стучалась, но, наверное, из-за грома не было слышно.
— Ничего-ничего, так даже интереснее. Раздевайся скорее, в этой клеенке ты напоминаешь трупик из морга. Там их, холодненьких, таким вот целлофанчиком укрывают. А я, признаться, отнюдь не некрофил. Предпочитаю, знаешь ли, живое женское тело.
— Ой, Антон, перестань, — поморщилась она. — Я по делу.
— Дело — тело. Стихи, а? Рифма. Мери, ты моя муза. Вдохновляешь.
— Мне нужно срочно позвонить.
— Надеюсь, мамочке? Не любовнику?
— В «скорую».
— Мы заболели? У нас сопельки?
Антон преграждал ей путь к телефонному аппарату, облаченный в роскошный махровый халат, который еще сильнее подчеркивал его неестественную худобу.
Маша разозлилась: она теряла драгоценное время. Сухо произнесла:
— Нет, у нас не сопельки. У нас СПИДик. Так что не прикасайся ко мне, пожалуйста, ради твоей же безопасности. И трубку после меня продезинфицируй.
— Ах какой пассаж! Мери у нас вирусоноситель! Мери имела дело с африканцами! Ну и как впечатление?
— Экстаз, — отрезала она и, поскольку Белецкий так и не посторонился, пронырнула у него под локтем.
Схватила телефонную трубку. Гудка не было. Она несколько раз наудачу набирала «03», потом била по рычажкам, потом снова набирала — безуспешно.
Белецкий скептически наблюдал за ее бесплодными усилиями, явно получая от этого удовольствие. Наконец хмыкнул:
— Да линия с утра не работает. Видно, грозой повредило кабель.
— Что ж ты сразу не сказал?
— А ты спрашивала?
Что теперь делать? Маша была в отчаянии. А впрочем, Антон… он хоть и не врач, но биолог все же. Должен знать, как устроен человеческий организм. Может, осмотрев больного, поймет, где и что у него не в порядке.
— Антон. — Изо всех сил она старалась подавить в себе враждебность к этому человеку. — Помоги мне, пожалуйста.
— Скоротать часы одиночества? — тут же с готовностью отозвался он. — Буду счастлив, даже несмотря на вирус иммунодефицита.
— Я вполне серьезно. Прошу тебя, хоть на время оставь свои шуточки. Это очень важно, правда. У меня там лежит человек, и ему совсем плохо.
Белецкий присвистнул: