Его лицо стало злым и жестоким:
— А зачем мне идти с тобой? Я не имею к тебе никакого отношения! И не твое дело, куда я хожу и с кем!
— И с кем?
— Вот именно! Это не твое дело!
Теперь он стал красным, как вареный рак, и голос его стал срываться на крик. Все внутри разорвалось, у меня появилось бешенное желание его убить. Я развернулась на каблуках и пошла прочь. Со всех сторон на меня были устремлены любопытные взгляды. Оператор встретил меня фразой:
— Это твой любовник? Что, девочку привел по твоим пригласительным?
— Откуда ты знаешь, что по моим?
— Они же в твоей руке! Ты что, забыла? Мы же их вместе с тобой получали!
Я взглянула на две мятых бумажки и с отвращением бросила их в ближайшую урну.
— А, не расстраивайся! — сказал оператор, — Все так делают!
— Кто все?
— Все мужчины.
Я стала падать — и, чтобы не упасть, прислонилась лицом к холодному стеклу. Ничего не понимая, я чувствовала холод этого стекла руками.
— Отвези меня домой!
— Сейчас?
— Да, сейчас!
— Ты сорвешь съемки!
Мы стояли в самом центре заполненного людьми зала. Так как концерт еще не начался, все взгляды были направлены на меня. Большинство сидящих в зале смотрело по местному каналу мою программу — программу, в которой было много музыки, интересных сюжетов… Я вцепилась ногтями в ладони, чтобы не заплакать. Когда на тебя направлены сотни глаз, плакать нельзя.
— Я хочу домой!
— Это невозможно! Съемки уже оплачены — ты знаешь.
Знаю… Выхода нет.
— Я включаю камеру. Надо работать.
— Я не могу вести съемку! Мне плохо!
— Ты что, издеваешься?! Возьми себя в руки! Сколько людей смотрит на нас!
Сотни тысяч безнадежных, пустых дорог, спутанным ночным клубком уходящих от меня в небо. Сколько я прошла, сколько еще предстоит пройти… Безнадежно скитаться в сгустившейся тьме, нигде не находя ни приюта, ни света. Ничего, кроме разъедающей сердце тоски. Господи, разве я совершила какой-то страшный грех? Чем я заслужила все это? Почему мое сердце рвется, расползается на чужих глазах по кускам? А я не могу даже сделать вид, что подбираю обломки. Мне так страшно, как будто я уже умерла. За что? Чем я заслужила все это? Все, что я хотела — просто быть с ним. В моей груди хранилось столько нежности, любви и тепла. Почему теперь через окровавленные трещины моих глаз медленно вылетает все это? Почему среди целого моря жестоких, холодных душ и моя должна стать равнодушной и злой душою? Боль — это не слезы и не страдания, растворенные в темноте. Боль — это целое море ослепительно ярких огней, и тысячи уставившихся на тебя лиц, равнодушных, злых лиц, до предела жаждущих напиться твоей крови. Мое горе вызвало бы только злорадство. Слишком часто я мелькала в чужих глазах… Я не могу стоять перед камерой и улыбаться, словно идиотская кукла! Это слишком страшно, чтобы быть правдой! Я не выдержу! Я не смогу! Я…