— Ты что, знаешь Киреева?
— Конечно! Я его хорошая знакомая. Он меня сам просил приехать.
— Имя?
— Ри.
Вскоре ко мне вышел Киреев — с хмурым, недовольным лицом.
Киреев взял меня под локоть. Потом повторил Вал. Евгу то, что было сказано раньше — ждать.
Повел меня во внутренние помещения клуба. Клубный зал был закрыт. На полу валялся мусор, пробки от шампанского, стулья сдвинуты в кучу по центру…. Удивительно убого и немного печально выглядят закрытые ночные клубы днем. Однажды мой знакомый ди — джей сказал: «находясь в ночном клубе, невозможно увидеть небо». Я хотела спросить, куда мы идем, но Киреев резким жестом прервал мои вопросы. Наконец мы оказались за кулисами: в длинном коридорчике за сценой, по обеим сторонам которого находились двери гримерных. В одной из этих гримерок вчера были мы с Димой. Дверей было пять: три и напротив — две. Если стоять лицом к выходу на сцену, то Дима занимал первую дверь справа (из двух), а вторая справа была предназначена для его музыкантов. В трех гримерках напротив раздевались танцевальные группы, разбавлявшие концерт. Сейчас коридор был ярко освещен, а все пять дверей распахнуты. За куличами было очень много людей. Некоторые — в милицейской форме. Киреев провел меня в третью дверь слева, ту, что была немного дальше всех остальных, ближе к выходу в другой коридор. Мы вошли внутрь. Меня ослепила яркая фотовспышка. Два человека в белых перчатках колдовали над гримировальными столиками (столиков было пять). В каждой так же был туалет и в туалете — душ. Дверь туалета была раскрыта.
— Подойди ближе, если хочешь. Посмотри.
И я пошла, не чувствуя под собой ног, налетая на спины людей, которые расступались при моем появлении. В первый момент она показалась мне похожей на сломанную куклу. На пластмассовую детскую куклу, которой вывернули ноги. Она сидела на полу, в узком пространстве между унитазом и душевой кабиной, сидела, прислонившись к стене и немного откинув голову на левое плечо. Длинные волосы ее разметались по унитазу, как черви. Длинные черные волосы. Она сидела, неестественно развернув ноги — бедрами наружу. Поза была такой неудобной, что казалось: она просто сломана, эта кукла. Следовало сделать только шаг вперед, чтобы все понять….. На полу к туалете сидела девушка, сидела так, как живые никогда не сидят. Она была одета только в белье: кружевной черный лифчик (бретелька с левого плеча сползла на руку), узкие черные бикини, черные чулки… На одной ноге — серебристая туфля на высоченной шпильке. Другая туфля валяется рядом на полу — очевидно, сорвалась, когда девушка сползла по стенке. Ее глаза были широко раскрыты… Косметика уродливо расплылась и на застывшем лице отчетливо проступали пятна краски. В огромных черных глазах девушки застыл ужас, а вместо рта… было что-то черное… большое и черное, словно запекшийся сгусток…. Это лицо без рта было похоже на застывший, не услышанный крик… Самый страшный из всех криков, существующих на планете… ноги мои подкашивались, а в мою душу черной змеей заполз ужас… Словно я вдруг поняла, как это — сползти по стенке и уйти в темноту, в чудовищную темноту, где больше ничто не имеет значения… Внезапно я разглядела что-то на ее шее… Мне показалось, что это галстук или шарф… Я не успела разглядеть, что именно. Воздуха стало не хватать… Киреев вывез меня в коридор. В коридоре я прислонилась лбом к холодной пластиковой стене. Все мое тело била мелкая противная дрожь. Не оборачиваясь я тихо сказала: