"Ну ладно, об этом ты поговоришь со своей матерью. Нам пора домой".
Они поблагодарили нас, и один зашагал, а другая вприпрыжку пустилась к пикапу, они оба изменились после того, что произошло в поле и в небе.
Подъехали две машины, затем еще одна, а позже, к полудню у нас собралась целая толпа желающих поглазеть на Феррис с высоты. Мы сделали по двенадцать или тринадцать вылетов, стараясь провести их побыстрее, а затем я сгонял на заправку в городе, чтобы привезти бензина для моего "Флита". Затем еще несколько пассажиров, и еще, вот уже вечер, но мы летали без перерыва до самого захода солнца.
Во всей этой спешке я забыл спросить о Саре и о том, что ей сказал Дон, придумал ли он эту историю о смерти, или думал, что так оно и было. Но время от времени, пока усаживались новые пассажиры, я внимательно осматривал его самолет. На нем по-прежнему не было ни царапинки, нигде ни пятнышка от масла, и он явно умудрялся в полете уворачиваться от мошкары, остатки которой мне приходилось стирать с моего лобового стекла каждый час.
Когда мы прекратили полеты, небо уже стало фиолетовым. А к тому времени, когда я разжег свою жестяную печку, уложив на сухие кукурузные стебли брикеты древесного угля, совсем стемнело, и сполохи огня отражались в наших самолетах, стоявших поблизости, выхватывая из мрака окружавшую нас золотистую солому.
Я заглянул в коробку с припасами. "На выбор: суп, рагу или макароны в томатном соусе," – предложил я. "А может хочешь груши или персики? Разогреть персики?"
"Все равно", – сказал он мягко. "Что угодно или совсем ничего".
"Ты что, не проголодался? Денек выдался жаркий!"
"Да выбор уж не больно заманчив. Давай, разве что на худой конец, рагу".
Я открыл банку с рагу моим перочинным ножом – это один из тех знаменитых швейцарских ножей, которые во время войны выдавали военным летчикам, в нем куча лезвий и я им очень гордился – проделал то же самое с банкой макарон, а потом поставил их на печку.
Мои карманы были набиты деньгами… наступал один из самых приятных моментов. Я вытащил бумажки и сосчитал, не особо стараясь их расправлять. Всего набралось 147 долларов, и я начал считать в уме, что дается мне с великим трудом.
"Это будет… это будет… так, четыре и два в уме… сегодня было сорок девять полетов! Дон, я и "Флит" заработали больше сотни! А ты должно быть огреб больше двух, ты ведь все больше подвое катал?"
"Все больше…" – повторил он.
"Кстати, о том учителе, которого ты ищешь…" – начал он.
"Я не ищу никакого-такого учителя", – перебил я. "Я считаю денежки. Мне этого хватит на целую неделю, хоть и дождь зарядит, мне не страшно".