— Интересно, как это случится? — лишь горько усмехался Василий.
— Всему своё время. — Не спешил с ответом Громов.
Рановато ещё было. Не созрело ничего конкретного.
Дни складывались в недели, недели в месяцы, и с этим сложением крепла дружба двух ребят. Гром научил Битюга не комплексовать по поводу своей внешности, а наоборот стараться извлекать из этого максимум пользы для себя. Пообщавшись со Стасом, Василий очень скоро сделался нормальным для своего возраста пацаном. Правда, оба рановато пристрастились к сигаретам и пивку, но и то вполне нормально. Не ботаники же они какие-нибудь, в самом деле. И то, что шкуры наколками попортили, это тоже ничего. Не сожалели. Вроде как индейцы кровью побратались. Только вот рисунки по вине бухого кольщика не совсем одинаковыми получились. Ну, и хрен с ними. Всё равно клёво. Ещё им нравились блатные песни Розенбаума. Они часами могли балдеть под его хриплый голос с катушек старого магнитофона Стаса. Громов выучился неплохо играть на гитаре. И очень часто аппаратуру заменяла родная шестиструнная. Василий как-то раз попросил друга исполнить что-нибудь из репертуара Питерского барда для записи на магнитную ленту. Не вопрос. Исполнил, и очень даже ничего. Василию понравилось, и он сохранил кассету у себя.
В самый канун выпускных экзаменов Василий вошёл в класс темнее тучи и воспалёнными от слёз глазами.
— В чём дело, братан? Кто тебя обидел? — подскочил к нему не на шутку встревожившийся Стас.
— Отец освободился и вернулся в деревню. А там его кто-то убил, — бесцветным голосом сообщил ему Вася.
Так. Сочувствие лучшему другу — это поважнее всяких там занятий будет. Стас увёл Васю в школьный сад, усадил под тополь и велел ждать. Сам же, нашвыряв по своим карманам какую-то мелочь, двинул в магазин, где под косые взгляды покупателей умудрился-таки купить литр дешёвого портвейна.
— Когда похороны? — после распития первой бутылки прямо из горла, осторожно осведомился Стас.
— Через три дня, — уже заплетающимся языком ответил окосевший Вася.
— Поедешь?
— Я бы рад, но мать запретила. Ведь в разводе они были, — всхлипнул Стрельцов.
Громов откупорил вторую бутылку и подал её другу. Приняв её с благодарностью, Вася сделал несколько больших глотков и передал обратно Стасу.
— Кто же его? — продолжал тему Стас.
— Я ничего не знаю! И, вообще, давай больше не будем говорить об этом! вдруг резко отрубил Василий.
— Хорошо, братан, закрыли тему, — кивнул в ответ Громов.
Стрельцов скрыл от друга то, что кое-кого подозревает в этом преступлении. И, вообще, некоторые моменты его нелёгкой жизни — это сугубо личное.