— Так, любопытства ради. Только ты не подумай, что я тебе не верю.
— Я и не думаю, — усмехнулся Виктор. — Нет мне резона тебя обманывать. Да и не люблю я это дело. А рассказать…. Почему бы и нет…
В камеру, в которой со дня на день ждал звонка осужденный Виктор Кочанов, пришла малява.
— Тебе, — Ответственный за «дороги» Кирилл Стоянов сходу по одной только закрутке определил адресата.
Малявка представляла собой скрученный в тонюсенькую трубочку с чуть подвёрнутыми концами обрывок папиросной бумаги. Кочан развернул послание, встав спиной к дверному глазку. К спецу по стукачам и подсадным с просьбой обращался Смотрящий четвёртой хаты. «Всеми нами глубокоуважаемый Виктор, — корявым бисерным почерком писал он. — Возникла в нашей хате ситуация, разрулить которую своими силами я не в состоянии, потому обращаюсь за помощью к тебе. Заехал к нам давеча новый пассажир. С виду вроде ничего. Спокойный, на масть не рвётся. В общем, ведёт себя, как и подобает «мужику». Прописку выдержал, ничего плохого за ним по изолятору не числится. Но после его появления шмонают нашу хату безбожно. Сам понимаешь, как это на нашем бытье сказывается. Выводят нас часто, и всех. Потому на кого грешить не знаю. Помоги. С «кумом» я договорился. Завра по утру вашу хату расселят на дезинфекцию. Ты — наш гость. С глубоким уважением к людям и пожеланием мира вашему дому Смотрящий четвёртой хаты Коготь».
Дезинфекция была рассчитана на два дня. Но Кочан был убеждён, что справится с привычным для себя делом за считанные часы, а то и раньше. Ошибся.
Коготь встретил гостя радушно. Угостил чифирем, подымил с ним одной сигаретой и повёл за дымком разговор в открытую.
— Кого подозреваю — на выводке. Остальные на прогулке. Здесь все свои. Коготь обвёл взглядом свою свиту, которой не доверять, что себя не уважать.
— Я понял, у тебя есть конкретный человек на подозрении? — уточнил Виктор. В любой хате, даже у Смотрящего всей «крытки» он чувствовал себя спокойно и уверенно, но никогда не зарывался.
— Есть, то есть. Грешу на нового пассажира больше чем на всех остальных. Писал я тебе об этом. Но сам понимаешь, любая собака может стать бешеной, ответил Коготь.
— Хорошо, начну с него. Какой он из себя и как назвался?
— На воле его Битюгом окрестили. В точку попали. Здоровущий, как конь рабочий. Ты его сразу узнаешь.
Минут через сорок в камеру вошёл человек. Кочан по полученным приметам определил — этот. Первым делом он подался к отхожему месту. «Пролёт», — с некоторой досадой отметил для себя Виктор. Облегчившись, Битюг тщательно вымыл руки под краном и занялся оставленной для него с обеда баландой. Ел с аппетитом, даже жадно. Насытившись, прилёг на свой «шкенарь». Кочан осторожно присел на краешек, подле головы и будто, между прочим, завёл пустой разговор. Сам представился, спросил, как звать, по какой статье наказан и как здесь живётся. Пассажир в общении не отказывал. Люди в беседу не вмешивались. Каждый занимался своим делом. С прогулки вернулись остальные и дружно все вместе сели играть в карты.