«Гравера» находилась во введение Петра Титова, Титы, как все его здесь называли. История Титы была заурядной. Верно, как любой творческий человек и художник-гравёр Пётр Титов очень любил будить своё воображение рюмочкой-другой водочки. И если по началу этой дозы было вполне достаточно для сотворение какого-нибудь шедевра, то очень скоро вдохновение лишь на мгновение приподнимало свои веки после литра, но отключался сам художник. Злоупотребление «допингом» вызывало неподдельное возмущение у коллег по творческому цеху. Тёпленький Титов резко подрывал авторитет всего местного союза художников, членом которого он тоже являлся, в глазах творческой интеллигенции. Устав от уговоров, просьб и умилений, председатель союза был вынужден исключить Титова из своей ассоциации. Художник с горя утонул на дне стакана. Пропил всё, что было в квартире, а потом и саму жилплощадь. Так талантливый сорокалетний художник-гравёр из красавца-сердцееда и балагура-романтика превратился в хмурого и озлобленного бомжа-пропойцу. Пухляков знал Титова ещё с лучших его времён. Прознав о его беде, разыскал в каком-то притоне, предложил крышу над головой и работу. Титов согласился. А что ему ещё было делать? В общем-то, Тита был безгранично благодарен своему благодетелю и потому, не покладая рук, наносил на памятники надписи и рисунки, подписывал ленты и сплетал искусственные еловые лапы на проволочных каркасах. Словом, трудился в поте лица. Правда, позволял себе немного подхалтуривать на водочку, спихивая левые венки по сниженным ценам. Ну, это не грех. Здесь каждый не упускал такой возможности.
И, наконец, третий сектор был рабочим местом родных братьев Салкиных. Тридцати восьми летний Фёдор и тридцати шести летний Валентин никакими особыми талантами природой одарены не были. Ну, за исключением одного на двоих способностью безмерно вливать в себя горячительные напитки и умудряться после вливаний сохранять относительно устойчивое вертикальное положение. Сей талант и поспособствовал их нынешнему положению в обществе — горизонтальному.
Внешне братья мало отличались друг от друга. Оба низкорослые, с лысинами на полголовы, с изуродованными в пьяных баталиях курносыми носами цвета переспелой вишни, извечно глупыми улыбками и совершенно пустыми глазами. Зачастую их путали по именам, но братья этому значения не предавали. Фёдор охотно откликался на Валентина и наоборот. Труд братьев Салкиных особых дарований и не требовал. Разве что физической силы, а они ею, несмотря на пропитость, обделены не были. Накатив с утра по стопочке, принимались братья за приготовление раствора. Сначала перемешивали ингредиенты в сухом виде, потом добавляли воду и с усердием работали лопатами. Готовый жидкий раствор разливался по формам. Этим мужики занимались до обеда. После, уже под изрядным газом, плели проволочные каркасы. Вышеописанное и было их основной деятельностью. Работа шла спорно, если имелась водочка. А не было её — работёнка-то особо не ладилась. Но всё равно работали. Никуда не денешься.