— Валите на хрен отсюда! — голодным тигром зарычал он.
Нет, не от его грозного рыка цыганок как ветром сдуло. Властный мужской голос был тому причиной. На сцене цыганского театра появился седовласый цыган лет сорока пяти-сорока семи, облачённый в кожаную жилетку поверх красной шёлковой рубашки с широким воротником, кожаные штаны и свободные сандалии на босу ногу. Смуглую шею украшала массивная золотая цепь. На волосатых запястьях бренчали «рыжие» браслеты.
— Ты извини наших женщин, — располагающе улыбнулся он, позволяя яркому летнему солнышку поиграть светом со всеми тридцатью двумя его золотыми коронками. — Женщины, они всегда шумные.
Стас хорошо помнил его ещё со времён своего бандитского лихолетья. Это был барон местного осёдлого цыганского табора Ян Прайда. В памяти Громова оживились даже адрес цыганского барона, на котором он почему-то жил отдельно от своего табора, марка и цвет его автомобиля — «Тойота Карина» цвета «Снежная Королева» (точно, вон она поджидает его на обочине дороги). И как раз в этот момент и произошла расконсервация того самого коварного замысла. Перед глазами Громова встало лицо задушенного цыгана. «Сделали это, скорее всего парни Василия, иначе за каким хреном сам цыганский барон пожалует к Пухлякову? Пораспращать кое о чём хочет, — складывалось в мозгу Стаса. — Надо проверить…»
— Меня зовут Ян Прайда, — выдержав минутную паузу, представился цыганский барон.
Стас сделал безразличное лицо.
— А я здесь причём?
— Мне нужен твой хозяин.
— Его нет. А ворота до его прихода открыть не имею права.
— Хорошо, брат. Я подожду его в машине, — не стал спорить Ян и с ленцой направился к своей машине.
Конечно, Ян Прайда приехал сюда не один — точно парочку смуглых крепышей для охраны прихватил. «Значит, будут между собой тереть. Возможно, на интересующую меня тему», — перепрыгнув через забор и притаившись за деревом неподалёку от авто Прайды, прикинул Громов. Стёкла со стороны Стаса были полностью опущены, так что звукоизоляции в салоне никакой. И вправду, цыганский барон находился под охраной двух своих верных соплеменников. Они громко, абсолютно никого и ничего не опасаясь, перетирали злободневную для них тему. Без всяких там обвиняли зажравшихся «беркутовцев» в смертоубийстве любимого и обожаемого всем табором Паши Лебедева. Обвинения подкреплялись показаниями цыганок-торговок, которые были свидетелями разговора Павла с четверыми сотрудниками «Беркута». Те навязывали цыганскому бизнесу свою «крышу». Потом между цыганками и парнями вышла склока, после которой, через короткий промежуток времени Лебедев бесследно исчез. «Так, так, — размышлял Стас, перебрасывая своё тело обратно через забор. — Моё предположение подтверждается. Во всяком случае, цыгане убеждены, что в трагедии виновен «Беркут». Это хорошо. Что ж, остаётся от лица этой фирмочки на все сто процентов заверить их в этом…» План операции «Цыганская буря» был утверждён. Но до воплощения его в жизнь Стасу Громову пришлось подзаработать немного, спихивая готовую продукцию на сторону. Вырученные средства были потрачены на приобретение дешёвенького спортивного костюма тёмного цвета, чёрных дамских чулков, упаковки сильнейшего снотворного и трёхлитровой банки самогона. Без сивухи об успехе операции можно было забыть — слишком старательно выполнял своё секретное задание Тита.