Приходим. Возле дома стоят две машины — легковая и вездеход. Толпятся солдаты. Нам приказывают зайти в дом. Заходим. За столом сидят два офицера и наш хозяин. Гитлеры смотрят на нас, а Ксешинский, не обращая на нас никакого внимания, говорит офицерам:
— Большевики в семнадцатом году в Смоленске захватили дом моей тетушки и сделали из него клуб. Доблестные немецкие войска выбросили наконец большевиков из Смоленска. Я два года вел переписку с Берлином и Смоленском, чтобы получить компенсацию за дом тетушки, и, когда дело уже шло к успешному концу, вы вдруг уходите из Смоленска! В чем дело? Как это можно?
— Новая тактика, господин Ксешинский, — отвечает со злостью один из офицеров, — и она решает задачи посложнее и поважнее дома вашей тетушки. — Офицер показал на нас: — Кто такие?
Ксешинский пренебрежительно махнул рукой:
— Мои работники.
Нас попросили подойти к столу и стали спрашивать, слышали ли мы ночью гул самолета?
— Да, — отвечаем, — слышали.
— В какую сторону он летел?
— Да как же то можно знать, если он летел в небе, а мы лежали в доме на полатях?
Немцы о чем-то пошептались между собой, потом один из них говорит:
— Ночью русские сбросили здесь банду своих парашютистов. Если заметите подозрительного человека и своевременно сообщите нашим постам — премия тысяча марок. Если сами задержите — пять тысяч. Ближайший пост здесь, в доме господина Ксешинского.
На том разговор и кончился. Мы вышли из дома и направились обратно лед колоть. Посмотрел я на Владимира и, поверьте, не узнал его. Лицо красное, как в горячке. Глаза вот так раскрыты и будто слепые. Я остановился, а он и не заметил этого. Шагов тридцать прошагал один, потом обернулся и назад ко мне. Подходит и, сжав зубы, говорит:
— Ты, Збышек, как хочешь, а я пойду искать парашютистов.
Я, конечно, все понимаю, но говорю ему:
— На тысячу рассчитываешь или на пять?
Он как кинется на меня, я еле отскочил. Весь трясется:
— За такие шутки, Збышек, убить могу! Так и знай.
— Хорошо, — говорю ему, — буду знать. А искать парашютистов нельзя. Видишь? — Я показал ему на вездеход, набитый гитлерами, который мчался, направляясь к лесу. — Их ты найдешь, а парашютистов — вряд ли.
— Я буду искать по ночам, — сказал Владимир.
— И тебя сцапают или немцы, или охотники за премиями.
Владимир вроде согласился со мной, и мы часа два мирно работали.
Вдруг он швырнул лом и говорит:
— Нет, Збышек, я тебя не послушаю. Я понял: ты просто трус. Если бы ты побывал в тех передрягах, что я, ты бы уже несколько раз умер, а я жив, и только потому, что не трусил. Я буду искать своих и найду.