Легенда о «Ночном дозоре» (Александрова) - страница 5

– Барабан, Анечка, барабан! – Старичок подкатился к правому краю картины, туда, где из-за обреза холста, как из-за театральной кулисы, выглядывал барабанщик. – Барабан не прострелен!

– Боже мой! – Дама прижала руки к щекам. – Как же я не обратила внимания…

– Посмотрите сюда! – привлек ее внимание Старыгин.

Агнесса Игоревна склонилась над экраном ультразвукового сканера, увеличила резкость…

– Что это? – Она отстранилась, совершенно растерянная. – Под этими красками…

– Под копией «Дозора» другая картина, – проговорил реставратор, сдвигая раму сканера.

Агнесса Игоревна едва ли не без чувств упала на стул.

– Но это же катастрофа! – прошептала она и смертельно побледнела. – Это же скандал мирового масштаба!

В дверь постучали, и вошел представитель пресс-службы Эрмитажа.

– Что мне сказать журналистам? – осведомился он. – Уже толпа набежала и телефоны обрывают!

Агнесса Игоревна прижала руки к горлу, как будто ей не хватало воздуха.

– Что, все так плохо? – испугался вошедший и сделал шаг ближе к картине.

Старыгин мигом втиснул свое крупное тело между ним и картиной, так чтобы ничего нельзя было рассмотреть.

– Пока не говорите журналистам ничего определенного, – твердо сказал он, – размеры повреждения уточняются.

Выпроводив опасного гостя за дверь, он велел Агнессе Игоревне взять себя в руки и немедленно обращаться к самому высокому начальству.

– Да, Анечка, теперь это уже не нашего ума дело, – подал голос Иван Филаретович.

В ожидании начальства Старыгин не терял времени даром. Через несколько минут он повернулся к искусствоведам и сообщил:

– Явно какой-то мифологический сюжет. Точнее скажу позже.

– Но холст…

– Холст семнадцатого века, – подтвердил Старыгин недоговоренную мысль. – Поэтому сначала и не обратили внимания…

– Боже мой! – Агнесса Игоревна снова побледнела и опустилась на стул. – Что же это… как же… что же теперь будет…

– Что будет – трудно сказать, – отозвался реставратор. – Я не Нострадамус. А вот что было – можно предположить: кто-то взял холст соответствующего времени и подходящего размера и выполнил на этом холсте приличную копию «Дозора».

На некоторое время в комнате воцарилась тишина.

– «Прощание Гектора с Андромахой», – сообщил Старыгин через короткое время. – Если, конечно, я не ошибаюсь…

– Не ошибаетесь, голубчик, – подтвердил Иван Филаретович, который до сих пор безмолвно стоял за спиной реставратора. – Херман ван Свеневельт, современник Рембрандта. А вот где она хранится, то есть хранилась, – не скажу, запамятовал… склероз, знаете ли!

– Не кокетничайте, Иван Филаретович! – усмехнулась Агнесса Игоревна. – Не можете же вы помнить все обо всех голландцах семнадцатого века!