Песня про птичку-невеличку тоже относится к любимым песням отца. Услышав, что дедушко Гаврило запел ее, отец встал и тоже приосанился. И когда дедушко пропел слова: «Девкам вести перенашивала…», он уверенно подхватил:
Не ходите, девки, замуж молоды.
Не ровен, мужик навяжется
Либо вор, а либо пьяница,
Либо вечная буяница…
Отец вступил в песню после дедушки и ведет ее теперь один. Дедушко только подтягивает ему. Он как бы уступает отцу первое место, а сам переносит все свое внимание на то, чтобы разыгрывать песню:
Он в кабак идет — шатается,
С кабака идет — валяется,
А домой придет — куражится,
Заставляет раздевать, разболокать,
Часты пуговки расстегивать…
Мои рученьки белешеньки,
На них кольца золотешеньки.
Белы рученьки мараются,
На руках кольца ломаются…
Дедушко не столько поет, сколько изображает, как мужик по дороге в кабак и из кабака шатается и валяется, как он потом куражится над своей молодой женой, заставляет ее разувать себя, разболокать. Когда же речь заходит в песне про белы рученьки, тут дедушко начинает разыгрывать своими руками разное. Дескать, посмотрите, какие они у меня белешеньки и какие кольца на них золотые. Когда же белы рученьки мараются и на них кольца ломаются, дедушко бессильно опускает свои руки и всем своим видом показывает, что с ним случилось какое-то большое горе.
Заключительные слова песни:
Невеличка птичка ластовочка
Через море перелетывала… —
дедушко и отец поют дружно, с большим подъемом. Дедушко уж не разыгрывает эту часть песни. Может быть, потому, что не знает, как представить нам птичку-невеличку, которая через море девкам вести перенашивает. А вероятнее всего, потому, что песня его увлекла и он целиком отдался ее непреодолимой силе. Он и сейчас не может удержаться, чтобы немного не подыграть. И уже не сидит за столом, а стоит рядом с отцом и делает при этом движения руками, которые говорят о том, что песня подхватила его и уносит куда-то далеко-далеко из нашей избенки.
Но вот песня допета. Отец и дедушко стоят молча, как бы в недоумении, словно они спустились с заоблачных высот. Мать тоже о чем-то задумалась и ничем не нарушает это молчание. Наконец дедушко Гаврило как бы очнулся, стряхнул с себя это наваждение и первый заговорил:
— Ну, поздно уж. Пора и честь знать. Пойду с бабкой Анной воевать. Не успею порог переступить, а она уж кричит: «Пришел, старый варнак! Опять пьяный! Нет на тебя погибели!» Да и то сказать — извожу я ее с этой выпивкой. Ведь почти каждый день одно и то же. То с похмелья, то пьян до усмерти. И кто только придумал это зелье на нашу погибель?..